Миньона Яновская - Тайны, догадки, прозрения [Из истории физиологии]

И еще два года понадобились Сеченову, чтобы расширить и углубить свое открытие. Оказалось, что центральное торможение может быть вызвано любым раздражением на любом участке нерва или даже кожи. Длительно поступающие в центральную нервную систему импульсы приводят не только к ответным движениям, но и к периодическому их прекращению. Движение сменяется покоем, потом снова наступает период движения — словно бы нервная система отдохнула и набралась сил; а затем опять период покоя. Как только раздражения кажутся ей «не под силу», она пускает в ход «гаситель», тормозит восприятие и отдыхает.

Вся деятельность живого организма, управляемого центральной нервной системой, носит циклический характер смены активности и покоя.

Сеченов только открыл бутылку — выпущенный из нее дух оказался трудно уловимым; во всем мире ученые изучают этот закон, но никому до сего времени не удалось исчерпывающе ответить на вопрос: на основе каких конкретных механизмов в головном мозге после возбуждения вдруг возникает тормозной процесс?

Незадолго до своей смерти Иван Петрович Павлов сказал: «Это проклятый вопрос — отношение между раздражением и торможением… С нашей стороны ничего не остается, как собирать экспериментальный материал. У нас его много. Невзирая на это — решение не приходит!»

За последние десятилетия экспериментального материала стало еще больше, возможности глубокого и точного изучения невероятно увеличились, ученых, посвятивших свою деятельность ответу на «проклятый вопрос», множество. Абсолютного решения нет!

В 1863 году русское общество было потрясено дважды: когда в «Современнике» вышел роман Чернышевского и когда в «Медицинском вестнике» была напечатана статья Сеченова «Рефлексы головного мозга». В основе этой статьи лежало его открытие центрального торможения.

По духу своему статья «Рефлексы», первоначально названная автором «Попытка внести физиологические основы в психические процессы», была близка идеям «Современника»; она как бы продолжала и обосновывала «Антропологический принцип в философии» Чернышевского. Естественно, Сеченов и понес ее в «Современник». Но правительство наложило запрет.

Какие могут быть физиологические основы у психической деятельности! Вы только вдумайтесь, что сие значит! Рассуждения Сеченова отрицают нравственные основы общества, посягают на бессмертие души, на все религиозные догмы… Печатать такую вредную статью — значит пропагандировать ее в широких слоях общества. А в обществе этом, как известно, и без того хватает подобных подрывных взглядов…

В рассуждении сего министерство внутренних дел со скрипом разрешило публиковать статью только в специальном медицинском журнале (русские ученые сумеют, мол, достаточно критично отнестись к ней, они далеки от неосновательных увлечений), да и то при условии, что автор изменит столь неприкрыто-вызывающее название.

Так что уже не «Физиологические основы психических процессов», а «Рефлексы головного мозга» появились вместо «Современника» в «Медицинском вестнике». Только ни смена названия, ни публикация в специальном журнале ничему не помогли: и ученые оказались подверженными «неосновательным увлечениям», и широкую публику не обмануло новое название. Работа Сеченова была прочтена с таким же интересом и такой же массой мыслящих людей, как если бы она была напечатана в литературном журнале.

И не удивительно! Впервые в истории науки психика, сознание человека рассматривались не как движение богом данной души, а как высшая нервная деятельность головного мозга. И впервые были проанализированы и объяснены психические явления на основании вполне материальных процессов. Душа — функция мозга, все акты сознательной, равно как и бессознательной жизни «…по способу происхождения суть рефлексы», потому сознание является предметом изучения физиологии, как и все другие функции человеческого и животного организма.

«Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге — везде окончательным фактом является мышечное движение».

Вот на столе безголовая лягушка — странная фигурка, сидящая на задних лапках. Она будет сидеть так часами, пока хоть капля жизни останется в спинном мозге. Ущипните ее, и она прыгнет, словно старается убежать от боли, хотя никакой боли не чувствует. Просто раздражение чувствительного нерва через спинной мозг отразилось на двигательном нерве, и она сделала невольное, машинообразное движение. Такое же невольное движение наступит и у нормальной лягушки с головой, если каким-то образом раздражить ее чувствительный нерв.

Лягушка — примитив. То, что годится для лягушки, вовсе необязательно для человека…

И правда, есть разница между рефлексами обыкновенной лягушки и высокоразвитого человека: если человек ожидает, что сейчас последует раздражение, он может усилием воли задержать ответное движение. Лягушка же этого не может. Только и всего? Да, в остальном законы происхождения невольных движений одни и те же. Правда, и человек не всегда в состоянии сдержать себя — в том случае, когда силы неравны, и раздражение одолевает торможение.

Пусть кто-нибудь внезапно крикнет над вашим ухом — вы непременно отшатнетесь или вздрогнете, а то и сами вскрикнете в ответ: «Ой!». Но пусть вас предупредят: сейчас я буду кричать — и тогда вы сморщитесь только от неприятного ощущения, но ни ответного восклицания, ни резкого движения не будет.

«Итак, сомневаться нельзя — всякое противодействие чувственному раздражению должно заключаться в игре механизмов, задерживающих ответное движение».

…Глухой лес. Голодный медведь забрался далеко от «своей» территории — голод гонит, опасности забыты. И вдруг тишину разламывает треск ветки — у косолапого тут же начинается «медвежья болезнь». Игра механизмов, задерживающих отраженные движения, побеждена внезапностью и силой раздражения. Треск ветки — возбуждение слухового нерва — и результат, не требующий комментариев.

…Бомбежка. Над селом свист и грохот. Прожектора разрезают черное ночное небо. В хате только парализованная женщина и ее сын-подросток. Внезапно мальчик хватает мать в охапку и бежит с ней в погреб. Ни в каких нормальных условиях он даже с места не мог сдвинуть тяжелое и неподвижное тело женщины.

Испуг — фактор психический; он делает реакцию у медведя во много раз сильней и выраженней причины, вызвавшей ее, а у мальчика — удесятеряет присущие ему возможности.

«Начало явления есть раздражение чувствующего нерва, продолжение — ощущение испуга, конец — усиленное отражательное движение». Классическая рефлекторная дуга! «Перед вами, любезный читатель, первый еще случай, где психическое явление введено в цепь процессов, происходящих машинообразно».