Миньона Яновская - Тайны, догадки, прозрения [Из истории физиологии]

Межпланетная станция «Пионер-10» ушла в бесконечность. На расстоянии 800 миллионов километров от Земли она обогнула Юпитер и передала бесценную информацию. Сигналы шли до Земли 46 минут!

Земляне получили фотографические изображения Юпитера, настолько ясные, что по ним можно определить: разноцветные концентрические полосы, покрывающие планету, белые «штрихи» на некоторых полосах, огромное красное пятно на поверхности Юпитера, «хвост», идущий от этого пятна; а также фотографии 4 спутников (всего их 12), один из которых похож на «летающее блюдце». Были обнаружены свечения гелия в атмосфере самой большой планеты Солнечной системы (прежде о нем только догадывались) и удивительные свойства магнитного поля, совсем не похожего на магнитное поле Земли. Многое из полученной информации загадочно для земных ученых, многие тайны предстоит разгадать. Тем не менее чудо свершилось: люди «увидели» Юпитер в деталях.

Но самым большим чудом оказалось поведение космического аппарата: он не только прошел мимо Юпитера, не рассыпавшись в прах в его радиоактивной атмосфере, он сам стал радиоактивным телом и, уцелев, устремился вперед и дальше. Никто из создателей «Пионера-10» не рассчитывал на это. Ученые предсказывают «Пионеру-10» долгую жизнь: он пролетит мимо Сатурна, продолжая передавать информацию; затем в 1979 году пересечет орбиту Урана; еще через 8 лет минует Плутон и со скоростью 40 тысяч километров в час устремится к созвездию Тельца, до которого лететь 11 миллионов лет. Если только какая-либо космическая катастрофа не уничтожит его.

Впервые за пределами Солнечной системы будет курсировать создание человеческих рук. Быть может, в будущем его притянет неведомая планета, на которой окажется цивилизованная жизнь.

Узнают ли земляне об этом?..

Межпланетный аппарат облетел Юпитер в декабре 1973 года.

А в 1863 году малоизвестный тогда русский медик Иван Сеченов «вознесся на седьмое небо» (по словам одного близкого ему человека), написав небольшой специальный труд «Рефлексы головного мозга».

«Рефлексы» взбудоражили просвещенное русское общество, ученых-естествоиспытателей и еще более — церковников и прокуроров. И статья, и ее автор были подвергнуты судебному преследованию.

Сеченов и его труд совершили революцию в одной из важнейших областей естествознания — изучении деятельности головного мозга человека.

За безобидным названием крылись крамольные мысли, высказать которые мог осмелиться только очень храбрый человек.

Между полетом «Пионера-10» и выходом в свет «Рефлексов головного мозга» во времени— 110 лет, в пространстве — теперь уже миллиарды километров. Но оба события неразрывно связаны между собой.

Идеей.

Человек всегда стремился к искусственному созданию того, что сотворено природой. Крылья легендарного Икара; «переделка» зверей в людей героем фантастической повести Герберта Уэллса доктором Моро; созданные из плоти роботы Карела Чапека в его пьесе «РУР». Литература отражала людские мечтания. До поры до времени они были чистой фантастикой.

Чтобы перевести мечты в категорию реальности, необходимы были познания. Познавать можно только познаваемое. Покуда познаваемым считалось лишь тело живого организма, подражание природе было невозможным. Сознание, мышление, память, эмоции — все это лежало по ту сторону науки и числилось в явлениях «духовных»; душа же принадлежала богу и как достояние бога не подлежала изучению.

Только доказательство материальности «духа» и подчиненности его всем законам материи открывало доступ к исследованиям высшей нервной деятельности животных и человека; одновременно — к подражанию этой деятельности.

Издревле человечество стремилось получить в безраздельное пользование науки целиком весь живой организм — и тело, и душу.

Эту возможность и открыл Сеченов.

«Все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы», — писал он. Пресловутая и неприкосновенная божественная душа — не что иное, как процессы, происходящие в головном мозге. Процессы материальные, присущие материальной субстанции. Подлежащие изучению, как любые другие процессы. Рожденные клетками головного мозга и управляемые им. Причем управляемые идеально и столь же идеально связанные с внешней средой.

Это-то идеальное самоуправление живых организмов и привлекло математика Винера, когда он вместе с физиологом Розенблютом задумался над созданием науки об управлении и связи в животном и машине.

Наука получила название кибернетики.

Основы ее — подобность передачи, хранения и переработки информации в живом организме и машине; восприятия сигналов и сведений из окружающей среды и использования их для выбора правильного поведения. Цель — овладеть искусством управления и связи в машинах и обществах, подобно тому, как это делается в живых организмах. Более того, научиться управлять процессами в самих этих организмах.

Кибернетика создала модель нейрона и изучила его количественные признаки. Физиология, за время своего существования накопившая огромный багаж качественных признаков, получила возможность математического выражения деятельности живого. Обе науки неразрывно связали свои судьбы, помогая друг другу, они совершенствуют свои знания и расширяют возможности.

Доступность мозга для науки — изучение его деятельности — моделирование этой деятельности — завоевание космоса…

С чего началась наука о высшей нервной деятельности и к чему она привела. И — к чему еще может привести. Этому и посвящена книга.

Можно было бы построить ее, как указано на обложке: сперва — тайны, потом — догадки, наконец, — прозрения. Но получилась бы неувязка. Потому что и тайн до сих пор множество, и догадки не все подтвердились, и прозрения осеняли ученых в разные времена и на разных континентах и продолжают осенять и сейчас. Поэтому я избрала путь более или менее хронологический — развитие идеи во времени. Начиная с Сеченова.

Сеченов пил. Водку. Много и регулярно… Жизнь двигалась медленно и монотонно — каждый день повторение предыдущего. Даже есть он должен был ежедневно одно и то же. «Алкогольная диета» — так назывался его рацион.

В комнате — очень дешевой и неуютной, — которую Сеченов снимал в Лейпциге, градусник не поднимался выше десяти. Водка не согревала — он ее ненавидел; одиночество никем не скрашивалось — ни друзей, ни добрых знакомых в Лейпциге еще не завел. Одна только хозяйка, немолодая, но аккуратная немка, заходила к нему, чтобы прибрать.