Антон Шиндлинг - Кайзеры

Но сперва начались внутренние свары. Причиной их стало соперничество между немецкими министрами Карла и его испанскими и итальянскими советниками, вошедшими в испанский совет, на который с 29 декабря 1713 года было возложено управление итальянскими территориями, ранее принадлежавшими Испании. Аналогичный нидерландский совет занимался Бельгией. Несмотря на вопиющую бездарность испанских советников, они пользовались безграничной благосклонностью императора, и в 1719 году с помощью подлой интриги им удалось серьезно подорвать положение принца Евгения. В 1724 году он был вынужден также подать в отставку с поста губернатора Нидерландов из-за конфликта, возникшего между его заместителем маркизом Прие и местным дворянством. Престиж и влияние принца упали почти до нуля. Ранняя смерть фаворитов Карла Стелла (1720) а Альтханна (1722), которые удостоились в дневнике императора куда более теплых слов, чем позднее принц Евгений, ничего не изменила в особом положении испанцев, и лишь в 1736 году, через 11 лет после официального признания Филиппа V и отказа от Испании, испанский совет был преобразован в итальянский. Это показывает, сколь дорога была Карлу его испанская мечта. Ситуация усугубилась тем, что и немецкие министры раскололись на две партии, первая из которых была ориентирована на Австрию, а вторая — на империю. Лидером второй группы был имперский вице-канцлер Шенборн.

В начале 20-х годов внешнеполитические трудности, с которыми приходилось сталкиваться императору, были неотделимы от имперских, хотя бы уже потому, что курфюрст Брандербургский был одновременно и королем Пруссии и, таким образом, самостоятельно и суверенно участвовал в политической игре европейских держав. То же самое можно сказать о курфюрстах Ганноверском и Саксонском, которые за счет личных связей с английским и польским престолами являлись скорее факторами европейской, а не имперской политики. К этому следует добавить, что наиболее сильные из имперских князей, как, например, Виттельсбахи, которые с 1724 года состояли в династическом союзе, также проводили самостоятельную политику, часто направленную против императора. Так, например, юлих-бергский вопрос, ставший предметом острого конфликта между курфюршеством Пфальцским и Пруссией, превратился в вопрос как имперской, так и европейской политики. При этом на имперскую политику все еще влияли конфессиональные проблемы.

Поначалу император попытался в полном масштабе продолжить имперскую политику своего брата, нацеленную на усиление позиции императора. Вена по-прежнему могла рассчитывать на поддержку хотя бы мелких субъектов империи, видевших в императоре основного защитника от притязаний более сильных соседей. Напротив, в Италии Карлу пришлось практически полностью отказаться от политики своего предшественника. После долгих переговоров в 1724 году Комаккио вновь был возвращен папе, что явилось зримым выражением такого поворота.

Но и в империи Карлу вскоре ясно дали попять, что времена изменились. В конечном итоге именно его имперская политика потерпела крушение, пусть даже последний удар, после которого она не смогла подняться, был нанесен Фридрихом Великим уже после смерти Карла. При этом начало было вполне многообещающим. В 1718 году было вынесено имперское исполнительное постановление, в соответствии с которым курфюрсты Пфальцский и Трирский принудили ландграфа Гессен-Кассельского вернуть крепость Райнфельс ландграфу Гессен-Райнфельс-Ротенбургскому. В 1719 году было исполнено другое аналогичное решение, принятое еще в 1717 году и направленное против шурина Петра I, герцога Мекленбургского, вступившего в конфликт со своими сословиями. Еще шла Северная война, и он призвал в свою страну русские войска. Исполнителями постановления на сей раз выступили Ганновер и Брауншвейг-Вольфенбюттель. Косвенно это решение было направлено, естественно, против России, по также и против Пруссии. Казалось, что сотрудничество с Ганновером как с младшим партнером императора по-прежнему функционирует и способствует повышению авторитета императора. Однако связь Ганновера с великой державой, Англией, привела к слишком большому повышению веса Ганновера, который стал вскоре опасным соперником императора.

Еще до исполнения мекленбургского решения Георг I Английский показал, что он более не намерен слепо следовать за императором. Поводом для этого послужил так называемый спор с курфюрстом Пфальцским о почетных должностях. Этот конфликт, возникший по, казалось бы, пустяковому поводу, заблокировал работу рейхстага во время войны с Турцией и конфликта с Испанией, Однако повод этот был не таким уж пустяковым, ибо в эту эпоху вопросы, связанные с престижем, воспринимались как чрезвычайно важные. После реституции курфюрста Баварского, который при этом получил от курфюрста Пфальцского титул главного стольника империи, Георг I отказался вернуть курфюрсту Пфальцскому титул почетного казначея, который был передан Ганноверу после опалы Макса Эмануэля во время войны за испанское наследство, leopr поступил так вопреки своему публичному обещанию возвратить этот титул и удовлетвориться введенной специально для него почетной должностью главного знаменосца. После возвращения баварского лена в мае 1717 года, которое, кстати, принесло императору баварские вспомогательные войска для войны с Турцией, курфюрст Пфалвис-кий блокировал на два году работу рейхстага, потому что Ганновер в лице посла, барона Рудольфа фон Врисберга, темпераментного, антикатолически и антиимператорски настроенного подстрекателя, отказался отдать восьмое место курфюрста и возвратить титул представителю Пфальца. До 17 апреля 1719 года рейхстаг оказался неработоспособным и не смог принять решение о помощи императору в войне против Турции. Когда наконец решением большинства была сделана попытка удовлетворить Ганновер специально по этому случаю созданной придворной должностью главного шталмейстера, то Врисберг, пользуясь тем, что большинство, противостоявшее Ганноверу, состояло в основном из католических князей, подал религиозный протест и пригрозил совершить itio in partes, то есть попросту разделение рейхстага на католическую и протестантскую части, которые уже не могли «переголосовать» друг друга. Такая процедура была предусмотрена Вестфальским миром при разногласиях по религиозным вопросам. В этом случае вопрос мог быть решен только путем amicabilis compositio (полюбовного соглашения). До этого дело не дошло, поскольку в конце концов спор выдохся сам по себе.

Этот конфликт показал императору, что имперская политика становится все более трудной областью. Еще больше убедило императора в этом нежелание Ганновера и Пруссии привлекать его к переговорам со Швецией по окончании Северной войны. При этом Ганновер намеревался получить герцогства Бремен и Верден, а Пруссия — город Штеттин (Щецин). Во всех случаях речь шла об имперских ленных владениях, и участие императора при решении таких вопросов было обязательным. Ганновер больше не хотел исполнять роль руки императора на северо-западе Германии. Теперь, имея в тылу Англию, Ганновер считал себя в вправе и в силах играть самостоятельную роль наряду с Пруссией и совместно с ней, хотя политические интересы Англии не всегда совпадали с интересами Ганновера.