Пьер Дрие ла Рошель - Фашистский социализм

Учитель. Да.

Ученик. Это забавно; они непохожи, эти два государства.

Учитель. У каждого из них есть флажок.

Ученик. Да, но… В Германии все говорят по-немецки. В Швейцарии говорят по-немецки, по-французски, на ретро-романском. Это как в Бельгии…

Учитель. Есть разные государства.

Ученик. В чем заключается различие?

Учитель. Они основаны на разных принципах.

Ученик. Я слышал по радио Гитлера. Он кричит, что немецкое государство основано на крови.

Учитель. Гитлер сумасшедший.

Ученик. А… С другой стороны, гитлеровцы говорят о языке. Они имеют в виду, что кровь и язык – одно и то же? Разве все они говорят на одном языке потому, что все одной крови?

Учитель. Конечно, нет. В немцах много кельтской и славянской [20] Для простоты я позволю этому учителю думать, что «кельтская кровь» что-то значит. На деле это не значит ничего. Слова «кельтский» или «германский» охватывают сложные и не вполне ясные смеси. крови. Гитлер снова, как делали в XIX веке, отождествляет языковую общность с общностью крови, лингвистический факт с фактом этническим.

Ученик. Гитлер говорит о крови только сначала, а потом он ограничивается языком. Он готов аннексировать всех, кто говорит по-немецки, независимо оттого, какой он крови.

Учитель. Да, хорош апостол.

Ученик. Во всяком случае, что касается Швейцарии, то не знаю, одной ли они крови, но язык у них разный.

Учитель. И они прекрасно уживаются.

Ученик. Да, до нового порядка. Но у нас во Франции тоже нет общего языка. Полным-полно бретонцев, басков, эльзасцев, фламандцев, каталонцев, корсиканцев, евреев, поляков, чехов, итальянцев, испанцев, арабов, которые говорят неизвестно как.

Учитель. Им следовало бы, им следует говорить по-французски.

Ученик. А почему не так, как в Швейцарии, – каждый на своем языке?

Учитель. Франция не Швейцария.

Ученик. Тогда, Германия?

Учитель. И не Германия.

Ученик. Чем отличаются Германия и Франция?

Учитель. У нас разные принципы.

Ученик. Опять. Ну хорошо, пусть будут принципы. Есть принцип швейцарский, французский и немецкий. Но в чем же состоит французский принцип?

Учитель. Это…

Ученик. В Германии принцип – это кровь, заключенная в языке. Кровь, которая заключена в языке, заставляет его, этот язык, говорить по-немецки. Но во Франции?

Учитель. Воздух, которым мы дышим, заставляет говорить по-французски.

Ученик. А как же эльзасцы с бретонцами и корсиканцы?

Учитель. Пусть они еще немного подышат этим воздухом.

Ученик. Допустим, они дышат уже давно… А если они не хотят?

Учитель. Они должны хотеть.

Ученик. Что вы хотите сказать?

Учитель. Если они хотят быть французами, то должны понять, что надо говорить по-французски.

Ученик. Кто подаст им идею быть французами? Короли?

Учитель. В 1790 году был праздник Федерации. Все было поставлено на правильную основу. Все стало волей, выбором, голосованием.

Ученик. А если они передумают?

Учитель. Они не передумают.

Ученик. Что вы имеете в виду?

Учитель. Люди не могут вот так передумать.

Ученик. Однажды они уже передумали. Раньше они были испанцами или бретонцами, или гражданами Священной Римской Империи, или вовсе итальянцами.

Учитель. Они не передумают.

Ученик. Это ваш мизинец вам говорит. Но вы учитель, а не священник, вы не можете спрятаться за своим мизинцем.

Учитель. Ну и пусть, что сделано, то сделано. Однажды побывав французом…

Ученик. Черногорцы однажды были французами. Существовало что-то вроде департамента Буш-дю-Катаро. Теперь они сербы.

Учитель. Это не одно и то же.

Ученик. Почему?

Учитель. Вы берете на себя мою роль.

Ученик. Я начинаю думать, что это вы берете на себя мою.

Учитель. Между Буш-дю-Катаро и Буш-дю-Рон есть очевидное отличие. Буш-дю-Рон недалеко от сердцевины [Франции].

Ученик. Где она начинается и где заканчивается, эта сердцевина?

Учитель. Вот именно, она должна где-то заканчиваться.

Ученик. А, я припоминаю, однажды вы говорили нам о естественных границах.

Учитель. Вот именно.

Ученик. Итак, в Германии принцип – это кровь, кровь в языке ; а во Франции – естественные границы.

Учитель. Ну, да…

Ученик. Каковы естественные границы Франции?

Учитель. Франция достигла своих естественных границ.

Ученик. В таком случае естественные границы Франции – это… ее нынешние границы. И эти нынешние границы – ее естественные границы. Это очевидно.

Учитель. (В смутном замешательстве.)

Ученик. Но посмотрим. Франция поделена на бассейны: бассейн Сены, бассейн Луары и т. д… Но ведь сначала Францией был Иль-де-Франс, бассейн Сены. Вам кажется естественным переход из одного бассейна в другой?

Учитель. Уже Цезарь заметил…

Ученик. Цезарь – это маршал Лиотей, который присоединил Галлию к Италии. Римская империя, столица – Рим, префектуры: Лион, Лондон и т. д. Для этой империи тоже находились естественные границы: бассейн Средиземного моря… продленный до Северного моря! Ограничимся бассейнами поменьше.

Учитель. Я говорил вам, что страна должна где-то заканчиваться.

Ученик. Это понятно. Но я хочу увидеть, как принципы работают. Почему Пиренеи, а не возвышенность Пуату? Почему Альпы, а не Бургундская возвышенность?

Учитель (шутит). Они выше.

Ученик. Это просто точка зрения. У вас гигантомания… Ну, а… Корсика?

Учитель. Корсиканцы наградили нас грязной болезнью, бонапартизмом. Они должны остаться с нами и дать нам побольше полицейских, вид которых навсегда отобьет у нас охоту возвращаться к этой старой болезни, которую называют еще склонностью к диктатуре.

Ученик. Вы говорите несерьезно. Ладно, оставим Корсику. Но на Севере нет больших преград. Заметьте, что я не говорю вам о Востоке, где Вогезы кажутся мне такими же естественными, как и Рейн, потому что бассейны, в конце концов… Но на Севере?

Учитель. Это исключение, которое подтверждает правило.

Ученик. Это замечательное исключение. Вы любитель Паскаля?

Учитель. Конечно нет, я рационалист.

Ученик. Нет?

Учитель. Почему вы заговорили о Паскале, маленький попенок?

Ученик. Паскаль сказал: «По учению различаются чудеса, и по чудесам различаются учения. Чудеса бывают ложные и истинные. (Бельгийская граница, Вогезы, Корсика). Чтобы была возможность определить их достоинство, они должны иметь какой-либо отличительный признак, иначе они были бы бесполезны. (Еще бы!). А они не бесполезны, напротив, служат основанием. (Исключение подтверждает правило, dixit [21] Как говорит (лат.). – Примеч. перевод. мой учитель). Необходимо поэтому, чтобы правило, которое они нам преподносят для определения чудес, не разрушало доказательства, даваемого истинными чудесами об истине – главной цели чудес» [22] Цит. по: Паскаль Блез. Мысли / Пер. С. Долгова. М., 1994. С. 221. – Примеч. перевод. . (Раздел XIII, фрагмент 803 по Брюнсвигу). Восхитительное рассуждение, напоминающее ваше, которое тоже является логической ошибкой, это и заставляет меня сказать, что вы любитель Паскаля. Главная цель чуда бельгийской границы состоит в том, чтобы подтвердить истину Пиренеев и Альп. Кстати, Паскаль тоже думал о Цезаре. По поводу пророчеств он говорил: «Есть образы ясные и наглядные, но есть и другие, которые кажутся слегка притянутыми за волосы и являются обоснованными лишь для тех, кто уже убедился в их истинности каким-либо иным, отличным от наглядности, способом» [23]. (Раздел X, фрагмент 650 по Брюнсвигу).