Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

Периодически дети болели дифтерией. Например, дифтерией заболела летом 1907 г. 6-летняя дочь Николая II Анастасия Николаевна. Император записал в дневнике: «За завтраком узнал, что у бедной Анастасии объявился дифтерит. Сейчас же было решено: мне с остальными детьми переехать на Ферму – Аликс осталась с нею. Вечером пришла Аликс и сообщила успокоительные вести. Первая прививка была сделана в час дня (22 мая 1907 г.)». [1288]Великую княжну лечил хирург профессор С. П. Федоров, который с 22 мая по 6 июля нанес 46 визитов, получив за ее лечение 3000 руб. [1289]

К факту заболевания царской дочери серьезным инфекционным заболеванием отнеслись очень ответственно.

Дело в том, что еще в апреле 1907 г. В. А. Дедюлин издал приказ, согласно которому, все служащие по Дворцовому ведомству, а также члены их семей, по выписке из госпиталей и больниц должны быть осмотрены врачом Придворной медицинской части, без чего «такие лица не были допускаемы к исполнению служебных обязанностей». [1290]После того как Анастасия заболела дифтеритом, он приказал «произвести самое подробное расследование о том, каким образом могла проникнуть зараза в помещение Августейших детей». [1291]

В ходе расследования, проведенного начальником Дворцовой полиции Б. А. Герарди, было опрошено множество людей. В результате установили, что «в первых числах мая, в кв. № 5, как раз под квартирой Тихомирова, заболело дифтеритом трое детей и две женщины», [1292]а 18 мая слесарь Тихомиров находился в императорском поезде при следовании из Царского Села в Петергоф. После этого случая в Петергофе построили специальную дезинфекционную камеру.

Попутно упомяну, что один из юных фаворитов Екатерины II, А. Д. Ланской, умер именно от дифтерита (дифтерии). Впрочем, версий его смерти несколько, [1293]и дифтерия – только одна из них. В июне 1784 г. у него появились боли в горле, лицо и шея отекли, кожа покрылась сыпью. За несколько дней до гибели у Ланского появились многократные рвоты, лихорадка, одышка, периодические отеки.

Из сезонных инфекционных заболеваний обычным делом был сезонный грипп , [1294]или инфлюэнца, не обходившая императорских резиденций, тем более что по характеру своей работы император должен был ежедневно встречаться с десятками самых разных людей. В силу своей «обычности» о гриппе в документах и мемуарах упоминается только мимоходом.

Возможно, именно гриппом заболела Екатерина II 16 сентября 1782 г., когда ее секретарь записал: «От простуды были в постели; я читал сказки». [1295]Вероятно, именно о гриппе писал Николай I своему другу И. Ф. Паскевичу в январе 1833 г.: «Схватив простуду на маскараде 1-го числа, перемогался несколько дней, как вдруг сшибло меня с ног до такой степени, что два дня насилу отваляться мог». [1296]В январе 1849 г. Николай Павлович в очередной раз простудился на маскараде. Барон М. А. Корф, со слов лечащего врача Ф. Я. Карелля, писал: «Простуда сопровождалась обыкновенными его болями в правой половине головы и частою рвотою. Со всем тем, во всю свою болезнь, продолжавшуюся дней пять, Карелль, несмотря на жестокие страдания больного, никак не мог уговорить его лечь в постель. Лишенный возможности чем-нибудь заниматься, государь позволял себе ложиться только на диван. В шинели, всегда заменявшей ему халат, и в сапогах, которые вдобавок были еще со шпорами». [1297]

Как правило, это сезонное заболевание проходило без всяких серьезных последствий, но бывали и осложнения… Так, зимой 1899 г. императрица Александра Федоровна переболела обычным сезонным гриппом. В дневнике великого князя Константина Константиновича в феврале 1899 г. зафиксированы слова Николая II, что «императрица лежит с инфлюэнцией». Болезнь, видимо, проходила тяжело и привела к обострению хронических заболеваний императрицы. Как следует из письма царя к матери в марте 1899 г., «Аликс себя чувствует, в общем, хорошо, но не может ходить, потому что сейчас же начинается боль; по залам она ездит в креслах». Необходимость этих «кресел» по большей части была вызвана тем, что Александра Федоровна была на 5-м месяце беременности. [1298]Николай II внимательно прислушивался к рекомендациям врачей и как мог, при его работе, берегся, стараясь обойтись без сезонных заболеваний. Например, 31 декабря 1903 г. он записал в дневнике: «Берег себя из-за насморка и не выходил».

Также время от времени дети и взрослые болели ветряной оспой . Например, ветряной оспой в ноябре 1822 г. заболела супруга будущего Николая I – 24-летняя великая княгиня Александра Федоровна. Николай Павлович в записной книжке упомянул, что жена «чувствует себя плохо, ложится в постель, посылаю за Крайтоном и Лейтеном» (5 ноября 1822 г.). На следующий день: «…жена разбудила меня в три часа, у нее боли в сердце, рвота, посылаю за Крайтоном, в ожидании врача лекарство оказывает действие с двух сторон, жена дважды падает в обморок, отнес ее в постель, приходит в себя, жестокая головная боль, спит, я заснул, встал в 7 1/2» (6 ноября 1822 г.). Только на третий день болезни В. П. Крайтон диагностировал у Александры Федоровны ветряную оспу.

Пожалуй, самым «экзотическим» инфекционным заболеванием, обнаруженным в 1907 г. буквально в двух шагах от Александровского дворца, стала сибирская язва. [1299]В декабре 1907 г. окружной врач при Царскосельском Дворцовом управлении диагностировал сибирскую язву у дворника, жившего при Кухонном корпусе. Это была настоящая катастрофа, поскольку в Кухонном корпусе готовились блюда для высочайшего стола. Но как-то все обошлось. В Александровском дворце и Кухонном корпусе провели дезинфекцию, все вещи дворника сожгли, а сам дворник Гусев остался жив. Дело, естественно, находилось на личном контроле министра Императорского двора В. Б. Фредерикса, и эпидемии не случилось. [1300]

«Высоко сидишь – далеко глядишь», – гласит народная пословица. По долгу службы, «по профессии», российские цари и императоры просто обязаны были «далеко глядеть», и для этого у них были различные источники информации. Но и острота зрения имела для них немаловажное значение, впрочем, как и для любого человека.

В штатах Аптекарского приказа 1627 г. упоминается окулист, или, как тогда говорили, «очных дел мастер». До нас дошло имя «акулиста» – Давыд Брун, в 1632 г. получавший за службу 97 руб. [1302]Спустя годы «очным мастером» в Аптекарском приказе служил Иоганн Шартлинг, у которого в 1677 г. специализировался лекарь Федор Дорофеев.

Говоря об офтальмологах XVII в., следует иметь в виду, что эта медицинская специальность тогда была довольно редкой, поэтому неизбежная ротация кадров вызывала сложности. Как свидетельствуют документы Аптекарского приказа, когда в 1669 г. при царе Алексее Михайловиче пытались выписать из Европы «доброго окулиста», 46-летнего шведа Ягана Эриксона, [1303]возникли некие трудности. [1304]Дело в том, что швед не удовлетворился стандартным жалованьем, которое ему предложили чиновники Аптекарского приказа, и в Москву так и не приехал: «Окулиста указано было в Москву звать и обещать ему царскую милость и жалованье против его братии докторов. Розенбург просил для своего протеже нарочитаго, то есть особенно высокого, оклада, а его предлагали вознаградить, как других. Вероятно, окулист Эриксон нашел это жалованье малым, – и потому его имени не встречается в числе приехавших с Вилимом Горстеном одиннадцати человек лекарей в мае 1679 года». [1305]