Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

Как правило, в воспоминаниях и документах констатируется только сам факт заболевания. Например, Екатерина II упоминает, что в 1748 г., когда ей было 19 лет, у нее «сделалась корь, я не могла явиться на Пасху и причащалась в своей комнате в субботу… При мне была тогда маленькая калмычка, которую я очень любила; этот ребенок получил от меня корь».

В 1748 г. переболел корью свергнутый в результате переворота император Иван VI Антонович. Поскольку Елизавета Петровна определила жесткий режим его изоляции, то на запрос охраны, можно ли допустить к больному ребенку врача, императрица безжалостно ответила – допустить только монаха, да и то в последний час для приобщения Святых Тайн, то есть когда мальчик будет умирать. Русская «железная маска» Иван Антонович выжил для того, чтобы его убили в 1764 г.

В 1818 г. 24-летний будущий Николай I переболел корью. Его супруга вспоминала, что вскоре после рождения первенца «…во время этих празднеств и удовольствий однажды мой Николай после парада заболел – он возвратился домой, дрожа от лихорадки, бледный, весь позеленевший, чуть не падая в обморок. Я испугалась; его уложили в кровать, а на следующий день обнаружилась корь. Болезнь была довольно легкая и шла обычным чередом. Я ухаживала за мужем, но от времени до времени появлялась и на празднествах».

Еще один случай «взрослой кори» приключился с 26-летней императрицей Александрой Федоровной в феврале—марте 1898 г. По дневникам Николая II можно поденно реконструировать ход заболевания. 5 февраля 1898 г. домашний врач императорской четы Г. И. Гирш диагностировал у Александры Федоровны «легкий приступ инфлюэнцы». [1284]6 февраля у императрицы «на лице обнаружилась высыпь, которая к вечеру распространилась на спину и плечи», тогда Гирш поставил новый диагноз – корь! Николай II записал: «Теперь многие будут бояться нас видеть; Tora не позволено входить к Аликс. Вечером у Аликс была температура 38,9°». 8 февраля температура поднялась до 39,9°, а 9 февраля – до 40,0°. «После полудня, слава Богу, она начала спадать и вечером дошла до 39,2°». 11 февраля: «Был в восторге от уменьшившейся температуры Аликс утром: она спустилась до 37,9°. Но к часу дня от боли в ухе она опять сразу поднялась до 40,3°. Несносно! Специально для этого был призван Симановский. К вечеру жар снова немного опустился – до 39,4°. Дорогая Аликс, разумеется, чувствовала себя усталою; кроме того, кашель от времени до времени порядочно мучил ее». В эти дни наступил кризис, после которого Александра Федоровна начала поправляться. [1285]Любопытно, что в спальне императорской четы в Зимнем дворце Николай II сам ставил банки супруге: «Сегодня ставили Аликс рюмки с каучуковыми шарами для оттягивания крови от легких; кажется, это средство поможет уменьшить кашель и предупредить появление плеврита» (16 февраля). 27 февраля, после того как Александра Федоровна поднялась на ноги, спальня в которой она перенесла корь, была «вычищена и приведена в порядок».

Супружеская кровать в спальне Николая II и Александры Федоровны в Зимнем дворце

Долечивалась Александра Федоровна довольно долго. Заболевание своей супруги Николай II в одном из писем назвал «поганой корью», добавив, что «вчера, в первый раз после семинедельного сидения дома, она вышла погулять в саду». После окончательного выздоровления императрицы супруги переночевали в Кабинете императора на угловой тахте, поскольку «в спальне происходила дезинфекция» (17 марта 1898 г.).

Отмечу, что лечение было комплексным, поскольку в это же время к императрице приглашались на консультацию терапевт профессор ВМА Л. В. Попов (более 30 раз, выплачено – 2000 руб.) и отоларинголог профессор ВМА Н. П. Симановский (12 визитов, выплачено 1000 руб.). Таким образом, двухмесячное заболевание императрицы корью потребовало вмешательства известных медиков, которые нанесли ей как минимум 118 визитов, что обошлось Кабинету Е. И. В. в 6000 руб. [1286]

Последняя «императорская корь» случилась в феврале—марте 1917 г. в стенах Царскосельского Александровского дворца. 23 февраля 1917 г. одновременно слегли А. А. Вырубова, жившая в резиденции на свитской половине, и 22-летняя великая княжна Ольга Николаевна (37,7°) с 13-летним цесаревичем Алексеем (38,3°). 27 февраля к заболевшим присоединилась 20-летняя великая княжна Татьяна Николаевна. Все они лежали с высокой температурой: А. А. Вырубова – 39,7°, Ольга – 39,1°, Татьяна – 39° и Алексей – 38,9°. На ногах из детей оставались Мария и Анастасия. В день отречения Николая II – 2 марта 1917 г. – заболела Анастасия (37,2°). 7 марта семейный госпиталь пополнился заболевшей корью Марией (38,9°).

9 марта 1917 г. в Александровский дворец вернулся отрекшийся император, он записал в дневнике: «Пошел наверх и там увидел душку Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все лежали в темной комнате. Но самочувствие у всех хорошее, кроме Марии, у кот. корь недавно началась». В ноябре 1917 г. Николай II писал сестре Ксении из Тобольска, вспоминая эти дни: «Когда я приехал из Могилева, то, как Ты знаешь, застал всех детей очень больными, в особенности Марию и Анастасию. Проводил, разумеется, весь день с ними, одетый в белый халат. Доктора приходили к ним утром и вечером, первое время в сопровождении караульного офицера. Некоторые из них входили в спальню и присутствовали при осмотре докторами. Потом это сопровождение врачей офицерами было прекращено». Добавлю, что всем заболевшим остригли волосы, а, кроме того, после кори великая княжна Ольга перенесла и ангину.

Великие княжны Татьяна и Анастасия с офицерами охраны. Весна 1917 г.

Эта болезнь не позволила семье императора своевременно выехать в Мурманск для последующей эвакуации в Англию, как это им гарантировал глава Временного правительства А. Ф. Керенский. А затем время было упущено, и Петроградский совет намертво заблокировал всякую возможность эвакуации.

Периодически дети на императорской половине болели скарлатиной . [1287]Не только болели, но и умирали, как это случилось в семье наследника, великого князя Александра Николаевича, когда 16 июня 1848 г. скончалась от скарлатины (менингита?) его 8-летняя дочь – великая княжна Александра Александровна, которую родители называли Линой. Это был первый ребенок в семье будущего Александра II (родилась 19 августа 1842 г.) и родители, естественно, ее очень любили. О течении и обстоятельствах болезни ничего не известно. Девочку похоронили в Петропавловском соборе, а Александр II до своей смерти хранил ее синее платье. В своем завещании он просил похоронить его рядом со склепом любимой дочери.