Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

Великий князь Николай Константинович (позади всех) с родными. 1867 г.

И. М. Балинский

Поэтому два брата – Александр II и Константин Николаевич – приняли «после долгих колебаний» политическое решение: дождаться освидетельствования преступника докторами и затем, «каков бы ни был его результат, объявить его для публики больным душевным недугом». [1739]Подчеркну, что слухи о произошедшем скандале в императорской семье моментально разошлись среди петербургского бомонда и в результате сложилась «общественная версия произошедшего» – клептомания. [1740]

К 19 апреля 1874 г. приняли «психиатрическое решение», поскольку, по словам военного министра Д. А. Милютина: «Три врача (Балинский, Карелль и Здекауер) освидетельствовали преступного великого князя и доложили государю, что в речах и поступках Николая Константиновича нашли что-то странное: он не только не опечален всем случившимся, но шутит и кажется совершенно равнодушным. Ему объявлено было, что он лишен чинов и орденов и будет в заточении без срока. И это принял он совершенно равнодушно. Государь в семейном совете решил признать Николая Константиновича психически больным». [1741]Необходимо подчеркнуть, что окончательное решение о диагнозе принято самим царем на семейном совете. Оформление этого решения с медицинской и юридической стороны заняло несколько месяцев.

Фанни Лир (Fanny Lear, Harriet Ely Blackford), опубликовавшая в 1875 г. любовный роман о своих приключениях в России

Подчеркну, что психиатрическое решение носило политический характер. Хотя общественное мнение единодушно высказывалось в пользу клептомании, но в официальных документах это заболевание не упоминается. Речь идет только о «признаках душевного расстройства». По мнению специалиста по нервным болезням И. М. Балинского, [1742]которого А. Ф. Кони называл «отцом русской психиатрии», [1743]о клептомании не могло быть и речи. В одном из документов, составленном, по-видимому, И. Балинским, упоминалось, что в обществе «говорилось почему-то об одном предметном помешательстве (клептомания), тогда как оно здесь совсем не имело места». [1744]

Психиатр И. М. Балинский беседовал и с любовницей великого князя – американской гражданкой Фанни Лир. Как она писала, ее освободили из-под ареста на пятый день, т. е. 20 апреля 1874 г., и предупредили, что ее навестит «доктор Б-й, специалист по душевным болезням, для расспросов о психическом состоянии Великого Князя… Доктор был бледный худощавый человек, с раскосыми глубоко сидящими глазами. Он старался получить от меня показания о сумасшествии Николая, но я сказала: „Доктор, уверяю Вас, что Великий Князь столько же здоров умом, как и Вы. Я знаю, что он страдает клептоманией, но никакой другой мании у него нет. … Гм… гм… – промычал он, – но чем же тогда можно объяснить Ваше влияние на него. Он днем и ночью требует Вас с криками и воплями?“». [1745]

Скульптура «Венера с яблоком», прототипом которой послужила Фанни Лир. Скульптор Томмазо Солари

В промежуточном медицинском диагнозе от 12 августа 1874 г. отмечалось, что «душевная болезнь его Высочества по причине отсутствия систематического бреда обнаруживается более в действиях, нежели в словах». В конечном счете, версия о клептомании медиками решительно отклонили: «Мы с этим не можем согласиться и не находим у Его Высочества признаков так называемой клептомании», но, однако, они заявили, что у больного «развились явная наследственная форма помешательства». [1746]Поясню, что фраза о «наследственной форме помешательства» связана с матерью великого князя – великой княгиней Александрой Иосифовной, которая в свое время увлекалась спиритизмом и в семье Романовых считалась слегка «тронутой».

Тем не менее «больного» надо было лечить, и уже 18–19 апреля Н. Ф. Здекауер и И. М. Балинский признали необходимым употребление хинина и бромистого натрия, по некоторым малодостоверным свидетельствам, на него надевали смирительную рубашку, обливали его холодной водой. [1747]

Вечером 19 апреля, по приказанию великого князя Константина Николаевича, профессор И. Балинский явился на станцию Варшавской железной дороги. На пути в Гатчину он доложил императору Александру II о том, что признает Николая Константиновича «действительно больным и считает нужным устроить медицинское наблюдение над состоянием здоровья его величества». [1748]Ответственными за здоровье Николая Константиновича Александр II назначил лейб-медика Н. Здекауера и профессора И. Балинского, повелев составить инструкцию о порядке лечения и наблюдения за больным и еженедельно посылать ему за границу бюллетени о состоянии здоровья великого князя, а также назначить надежного врача для постоянного пребывания при особе Николая Константиновича.

20 апреля 1874 г. инструкцию составили. Ее авторами стали помощник шефа жандармов и управляющий III Отделением его императорского величества канцелярии генерал-адъютант граф Н. В. Левашов (!!!) и профессор И. В. Балинский, т. е. жандарм и врач. В тот же день Николаю Константиновичу объявили волю царя, которую он выслушал совершенно спокойно. Вскоре подобрали и врача, приступившего к своим обязанностям с 26 апреля 1874 г.

Для принятия окончательного решения о будущем великого князя Николая Константиновича 12 сентября 1874 г. созвали совещание во главе с министром Императорского двора графом А. В. Адлербергом. Тогда же подготовили окончательное медицинское заключение. В его составлении решающую роль сыграл психиатр профессор И. М. Балинский. В заключении подтверждалось психическое расстройство великого князя. Однако, поскольку дело касалось представителя правящей династии, племянника Александра II, в документах указывалось на то, что окончательное признание ненормального состояния здоровья члена императорской фамилии, равно установление над ним опеки, зависят «от Державной воли Государя Императора». [1749]28 ноября, 3 и 7 декабря 1874 г. состоялись заседания специально составленного совещания, в деятельности которого приняли участие виднейшие сановники. [1750]Именно они должны были юридически оформить официальное безумие Николая Константиновича и определить его дальнейшую судьбу. Юридическую оценку событий апреля 1874 г. подготовил юрисконсульт Министерства Императорского двора М. Баженов, который подчеркивал, что назвать поступок Николая Константиновича «похищением в смысле уголовном» нельзя и это «заставляет признать этот поступок действием бессознательным, плодом болезненного расстройства ума», [1751]поэтому великий князь подлежал лечению.