Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

В 1881 г. князь Николай Константинович переезжает в Ташкент и живет там в течение 35 лет. Период жизни в Туркестане был творческим и плодотворным. С. Ю. Витте констатировал противоречие между тем, что делал князь Николай Константинович в Туркестане и тем, что за ним установилась оценка его как «ненормального».

Однако в упомянутый период были эпизоды болезненных состояний. В ноябре 1888 г. за совершение несообразных и легкомысленных поступков его помещают под арест на месяц и затем к нему приставляют полковника, который от него не отходит. Из донесений можно сделать вывод, что он вновь стал гиперактивным, легковесным в суждениях и поступках. Вероятно, опять развилось маниакальное состояние. Следующее болезненное состояние развилось в 1890 г. Он увлекается 15-летней девушкой, покупает для неё и её матери дом, «почти не выходит» из этого дома. Пытается с девушкой тайно обвенчаться, невзирая на принятые социальные нормы и законы. Особенности поведения, усиление сексуального влечения, его эмоциональное состояние дают основания считать, что в этот период у князя вновь развилось маниакальное состояние, на фоне которого он алкоголизировался и стал трудно управляемым.

В отчете психиатров от 14 марта 1906 г. подробно описано состояние князя Николая Константиновича. Важно отметить, что не было признаков поражения интеллекта, снижения воли, а также не было галлюцинаций и бреда. Психические расстройства включали неуравновешенность, извращенную логику, резонерство, односторонность мышления, недостаточную критику к своему состоянию.

Описанная хронология заболевания князя Николая Константиновича и особенности клинической картины заболевания, отразившиеся в документах, позволяют с большей степенью вероятности оценить его заболевание как периодическое аффективное расстройство (по старой классификации психических заболеваний – маниакально-депрессивный психоз). Вероятно, он перенес несколько маниакальных эпизодов. В архивных материалах нет описаний состояний депрессии, что могло быть обусловлено тем, что в период депрессии поведение становится затворническим, социально неактивным. Для периодического аффективного расстройства характерно, что обострения заболевания (маниакальные или депрессивные фазы) с возрастом становятся все более продолжительными, что и было выявлено у князя Николая Константиновича в 1906 г.

Воспоминания родных и друзей Константина Николаевича Романова указывают на то, что он в последние годы своей жизни страдал сосудистым заболеванием и перенес несколько инсультов, которые сопровождались развитием характерных для этого заболевания психических нарушений, среди которых доминировали нарушения речи, настроения, поведения. Особенностью этого случая была достаточно хорошая сохранность памяти, о чем писали его близкие.

О государственной и военной карьере сыновей Николая I – великих князей Константина и Николая – имеется обширная литература. Поэтому затрону последние годы их жизни, да и то лишь в медицинском аспекте. Замечу только, что при Александре III они уже не играли той значительной роли, как это было во времена царствования их старшего брата, императора Александра II. Да и со своими официальными супругами на склоне лет братья не жили, поскольку оба имели неофициальные семьи. Впрочем, как и их старший брат.

Великий князь Николай Николаевич (Старший). Худ. Н. Г. Шильдер

Если говорить о великом князе Николае Николаевиче (Старшем), то в 1880 г. у него обнаружили злокачественную опухоль десны. Это был первый случай онкологии в семье Романовых. Характер заболевания был таков, что не мог не повлиять на психическое здоровье великого князя. Следствием этого стало введенное в 1882 г. опекунство над имуществом великого князя.

Сведения о последних годах жизни Николая Николаевича содержатся в дневниковых записях А. В. Богданович. В 1889 г. она записала: «Говорили нам сегодня, что вел. кн. Николай Николаевич совсем плох, лицо его завязано, видны только одни глаза. Хотя есть доктор, который его лечит, но он принимает лекарства и средства, которые ему дает Числова, [1794]т. е. Николаева. К нему она не входит, детей не пускает, и он целый день проводит вдвоем с фельдшером» (29 октября).

В январе 1890 г. великий князь выехал на лечение в Ниццу. По словам той же А. В. Богданович, «про вел. кн. Николая Николаевича, который теперь живет в Ницце, графиня Орлова писала Мокринской, что он там знается avec la plus mauvaise societe (c дурным обществом. – И. З .), обедает у них и приглашает их на завтраки, что он увлекся одной 18-летней девушкой, с ней одной гуляет и разговаривает с ней на promenade des Anglais, но что у нее много папенек, маменек, тетушек и т. д., которые ее не оставляют, что еще больше воспламеняет старого вел. князя» (7 апреля 1890 г.). Тогда стало понятно, что Николай Николаевич не контролирует свое поведение, что может привести к скандалу.

Тем не менее после возвращения в Россию летом 1890 г. великий князь отправился на крупные маневры войск Варшавского и Киевского военных округов. Когда Николая Николаевича на маневрах увидел Александр III, он, даже не будучи медиком, понял, что его дядя фактически невменяем. Поэтому император принял решение отправить великого князя в Алупку, где тот и провел последние годы жизни.

Из тяжелого состояния великого князя Николая Николаевича (Старшего) тайну не делали, в «Правительственном вестнике» опубликовали официальный бюллетень о состоянии здоровья Николая Николаевича. Все та же А. В. Богданович в очередной записи соединяет официальную информацию со слухами, почерпнутыми в аристократических гостиных: «Ужасный сегодня бюллетень о здоровье вел. кн. Николая Николаевича: приступ судорог, затем ненадолго спячка, после чего явилось трясение челюсти, языка и ослабление памяти. Недолго проживет. П. Н. Николаев рассказывал, что он искусал Афиногена Орлова, но не опасно. Укусил его в двух местах» (13 октября 1890 г.). Умер великий князь в Алупке 13 апреля 1891 г.

После смерти Николая Николаевича Александр III писал своему старшему сыну: «Еле успели мы похоронить бедную тетю Ольгу, как опять новая кончина бедного дяди Низи в Алупке, но эта смерть скорее желательна; в таком страшно печальном положении находился он в последнее время, почти в полном идиотизме. И для всех окружающих его это была чистая каторга и тяжелое испытание. Я все еще не могу забыть, в каком грустном состоянии мы его оставили при прощании в августе в Ровно, а потом оно шло все хуже и хуже, и в Алупке он уже не жил, а прозябал».