Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

5 февраля 1880 г. в Зимнем дворце прогремел взрыв, подготовленный народовольцем С. Халтуриным. Царская семья не пострадала, [687]но жертв среди обслуживающего персонала было много. Непосредственно на месте взрыва погибло 5 человек и ранено еще 37 человек. Они немедленно были доставлены в различные городские больницы. Бо́льшую часть раненых (33 чел.) разместили в палатах Придворного госпиталя, 2 чел. поместили в лазарет лейб-гвардии Конного полка, 1 чел. – в лазарет Преображенского полка, 2 чел. из служительской команды оставили для лечения при команде. 7 февраля 1880 г. Александр II в сопровождении цесаревича и великого князя Владимира Александровича посетил раненых. Большинство раненых имели легкие повреждения, поэтому в этот же день 17 человек выписали из госпиталя в полковые лазареты. Одному из раненых, рядовому лейб-гвардии Финляндского полка, ампутировали кисть руки. [688]Из 37 раненых умер один человек. Это были очень неплохие медицинские показатели для того времени, полученные благодаря тому, что раненых лечили лучшие медики Империи. [689]

Поскольку факты, связанные с покушением народовольцев на Александра II, хорошо известны, [690]обратимся только к медицинской составляющей этой трагедии.

Основная канва произошедшего по времени укладывается в несколько часов: в 13.15 царь вышел из Михайловского дворца, вторая бомба, брошенная И. Гриневицким, взорвалась в 13.45. Смерть императора наступила в 15.35 пополудни.

Первым взрывом Александр II был не только контужен, но и ранен осколками зеркальных стекол кареты. [691]Второй взрыв отбросил императора к решетке Екатерининского канала. В камер-фурьерском журнале указывается, что первыми словами очнувшегося царя стали: «Жив ли Наследник?.. Холодно, холодно…». Затем царь прошептал: «Скорее домой… скорее домой», а «затем, как бы отвечая на услышанное им предложение штабс-капитана Новикова внести Его в ближайший дом для подания первоначальной помощи, Его Императорское Величество произнес: „Несите меня во дворец… там умереть…“». [692]Эта фраза Александра II свела на нет очень слабые шансы на его спасение. Дело в том, что на противоположной стороне Екатерининского канала, на Малой Конюшенной, находился Придворный госпиталь Придворной медицинской части с оборудованной операционной и квалифицированным персоналом.

Тогда, выполняя волю императора, его с трудом погрузили в сани и неперевязанного (!), с перебитыми бедренными артериями, на которые даже не наложили жгутов (!), повезли в Зимний дворец. Очевидцы вспоминали, что по мере приближения к Зимнему дворцу император терял сознание от потери крови, «которая сочилась из оборванных мускулов обеих голеней. Эти мускулы и составляли единственную связь между стопою и коленями обеих ног, так как кости голеней были раздроблены и вышиблены взрывом». [693]Казаки охраны с трудом, на руках, донесли Александра II до его кабинета, который находился на втором этаже дворца. Там его уложили на кровать и срезали остававшуюся на раненом одежду.

Император выходит из кареты после взрыва первой бомбы, брошенной Рысаковым

Император после взрыва второй бомбы, брошенной Гриневицким

Мундир Александра II по форме л. – гв. Саперного батальона, в котором он был убит 1 марта 1881 г.

Первыми медиками, которые оказались у кровати умирающего императора, стали дежурившие в Зимнем дворце гофмедик Ф. Ф. Маркус и лекарский помощник Коган. В этот же день, 1 марта 1881 г., следуя инструкции, Ф. Ф. Маркус написал на имя министра Императорского двора А. В. Адлерберга рапорт «о мероприятиях своих по оказанию ему последней медицинской помощи перед смертью». Поскольку этот документ составлен вскоре после смерти императора очевидцем событий, приведем его полностью: «В дежурство мое, сего 1 марта, в два часа пятнадцать минут по полудни позван был я для пособия Священной Особе Государя Императора. По немедленному моему прибытию в кабинет Его Величества вместе с дежурным лекарским помощником Коганом я нашел Государя Императора, лежащим на кровати, в полном бессознательном состоянии с полуоткрытыми глазами, с суженными, на свет не реагирующими зрачками, едва ощутимым пульсом и редким трудным дыханием. Лицо Его Величества было бледное, местами забрызгано кровью, челюсти судорожно сжаты. Обе голени раздроблены настолько, что представляют собою бесформенную массу, причем можно было констатировать следующее: на правой голени в верхней ее трети, перелом обеих костей с раздроблением во многих местах и разрывом мягких частей, на левой таковое же повреждение в нижней ее трети. Вышеупомянутое повреждение Его Величества признано мною, равно как и прибывшими после меня врачами, безусловно, смертельным. Применение всевозможных возбуждающих средств оказалось тщетным, и Государь Император в четверть четвертого по полудни в Бозе опочил. Дежурный гоф-медик Ф. Маркус». [694]

Императора укладывают в сани для транспортировки в Зимний дворец

Императора увозят с места покушения

Последние минуты жизни Александра II в его кабинете в Зимнем дворце

Спустя 19 лет Ф. Ф. Маркус написал небольшую заметку, которую назвал «Последние минуты Императора Александра II». Он вспоминал, что после некоторого шока «мгновенно собрал все необходимое, как-то: лекарский набор, вату, бинты, кровоостанавливающую жидкость и пр.», побежал в кабинет царя, где нашел его в полулежачем положении. Врачу «бросилось в глаза, эти страшно обезображенные нижние конечности, в особенности левая, которая, начиная от колена и кончая полуоторванной стопой, представляла бесформенную раздробленную кровяную массу; правая конечность была тоже повреждена, но менее левой; правая была обута в сапог, левая же стопа без сапога. Обе раздробленные конечности были на ощупь холодные». Врач подчеркивал, что он, «не потеряв присутствия духа», приказал лекарскому помощнику «придавливать как можно сильнее обе бедренные артерии», сам же приступил «к оживлению потухающей жизни». В чем конкретно заключалась эта помощь, автор не уточнял. Естественно, это не дало никакого результата, император продолжал находиться без сознания. Маркус подчеркивал, что все усилия прибывших после него врачей также были тщетными. Среди этих врачей был и С. П. Боткин, который нашел царя «уже без пульса». На вопрос цесаревича о прогнозе «он ответил: „от 10 до 15 минут“». Время смерти он называет в воспоминаниях несколько иное – 15 ч. 30 мин.. [695]