Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

В этой ситуации особое мнение имел граф Строганов. Как пишут очевидцы, он не особенно доверял диагнозам, которые ставили врачи, повторяя: «вы ошибаетесь», «вы не угадываете болезни». [1091]Профессор Б. Н. Чичерин также указывал, что граф Строганов выезжал в Париж, официально – для встречи с братом, а на деле – для консультаций с парижскими докторами. Его беспокоил вопрос, может ли великий князь жениться на датской принцессе Дагмар, помолвка с которой уже состоялась. Видимо, на тот момент никто не видел в заболевании цесаревича угрозу для его жизни. Вернувшись из Парижа, он прямо поставил этот вопрос профессору Рейе, на что тот ответил утвердительно, предложив только отложить свадьбу на три месяца.

Поскольку лечение не приносило видимого результата, приняли решение о переезде в Ниццу на виллу Гизбах, куда и выехали 20 декабря 1864 г. Кроме Шестова, цесаревича сопровождали французские медики Рейе и Нелатон. Уже в Ницце в феврале 1865 г. ими был составлен письменный протокол, в котором зафиксировано, что болезнь есть укоренившийся ревматизм и что «последовательное лечение паровыми душами и потом купанье» [1092]окончательно поправят здоровье великого князя.

Секретарь цесаревича Ф. А. Оом приписывает себе инициативу повторного обращения к итальянскому профессору Бурчи. После переписки с генеральным консулом в Италии и врачом в Ниццу пришла копия заключения проф. Бурчи, в которой он заявлял, что заболевание связано с позвоночным столбом, «и указывал на лечение… прижиганием, однако, выражая опасения за бесполезность и этого способа». Это заключение было прочитано докторам Шестову и Гартману, но они категорически отказались рассматривать такую возможность развития болезни цесаревича. Далее Оом проявляет себя уже как диагност: «Когда я позволил себе замечание, что постоянные головные и спинные боли и тошнота указывают на мозговые страдания, Шестов вышел из себя и, обратясь ко мне, с запальчивостью сказал: “вот вы будете еще распространять подобные нелепости: это просто malaria, местная лихорадка”». [1093]Далее Оом писал, что больному на спину ставились паровые души, в результате, по его мнению, нарыв начал развиваться вглубь, просверлил позвонок и воспаление по спинному мозгу достигло головного мозга.

В марте 1865 г., по рекомендации медиков, Николая Александровича перевезли на отдаленную от моря виллу Бермон, находившуюся рядом с виллой также лечившейся в Ницце императрицы Марии Александровны. Ф. А. Оом, вернувшись в это время в Петербург, был представлен Александру II, и у них состоялся разговор о здоровье наследника, в ходе которого Ф. А. Оом высказал сомнение в диагнозе, который ставили медики. Александр II возмутился вмешательством дилетанта: «Да ты как будто сомневаешься. Не воображаешь ли быть более верным судьею болезни, чем они? Да с каких пор позволяешь себе суждение по медицине?». [1094]Однако царь был обеспокоен и, по словам мемуариста, попросил его показать заключение профессора Бурчи лейб-медику консультанту Н. Ф. Здекауеру. При этом он велел передать тому, чтобы он посетил царя. Когда Оом встретился с лейб-медиком и передал тому все, что наблюдал во Франции и Италии, Н. Ф. Здекауер спросил его: «Провели ли они губкою, насыщенною горячею водой, по позвоночному столбу? – Нет, отвечал я: они только гуттаперчевым молоточком постучали по позвонкам. – Этого недостаточно, заметил опытный эскулап, и был прав». [1095]Вскоре Оом вернулся в Ниццу.

Здоровье цесаревича стремительно ухудшалось. У него начались сильнейшие головные боли, сопровождавшиеся рвотой. Он часто впадал в забытье. Об ухудшении состояния наследника перед Пасхой был проинформирован телеграфом Александр II, и в тот же день в Ниццу выехал великий князь Александр Александрович в сопровождении графа Б. А. Перовского и лейб-медика Н. Ф. Здекауера. Министр внутренних дел П. А. Валуев записал в дневнике 1 апреля 1865 г.: «Из Ниццы получаются снова тревожные известия на счет здоровья цесаревича. Туда послан вчера доктор Здекауер». [1096]

По свидетельству Оома, на второй день Пасхи у цесаревича произошел «удар». М. П. Фредерикс вспоминала, что у цесаревича тогда отнялась левая рука, глаз выходил из своей орбиты, язык с трудом произносил слова. [1097]Но через полтора часа явления паралича прошли бесследно.

6 апреля 1865 г. в Ниццу прибыли младший брат цесаревича, Александр Александрович, и Н. Ф. Здекауер. Последний тотчас же направился к больному, где его ожидали приглашенные еще накануне врачи Циммерман, Рикар, Вахю, Рерберг. «Последний, русский подданный, впервые определил болезнь Цесаревича латинским названием: „Meningitis cerebro spinalis“ и подтвердил его подробным описанием в медицинском сочинении, которое дал прочесть Рихтеру. Сомнения, казалось, не могло уже быть. К этому названию, после уже вскрытия, доктор Опольцер, добавил слово: „tuberculosa“». [1098]

Валуев записал в дневнике 5 апреля: «Вечером внезапно получил от кн. Долгорукова извещение, что государь едет завтра за границу вследствие печальных известий, полученных о болезни цесаревича. Через полчаса получил от Долгорукова текст известия об этой болезни для помещения завтра во всех газетах. По-видимому, болезнь в спинном мозгу, уже распространившая свое действие на головной мозг. Врачи несколько месяцев лечат великого князя от простуды и ревматизма!!». [1099]

Вечером 6 апреля 1865 г. Александр II срочно выехал в Ниццу. Путь до Ниццы совершили с неимоверной для того времени скоростью – за 85 часов. [1100]С этого же дня в Петербурге в газетах начали печатать телеграммы, в которых подданные Империи информировались о состоянии здоровья наследника. Например, в тот день в газетах было напечатано: «Голова свободна, память хороша, ответы правильны, но положение свое не сознает… Здекауер прибыл. Позвали Пирогова».

7 апреля 1865 г. в газетах сообщали, что «лихорадка несколько усилилась, припадков давления на мозг меньше, движения свободны (10 часов утра). Здекауер находит состояние крайне опасным… Он подозревает болезнь: Meningitis cerebro spinalis». П. А. Валуев фиксирует этот диагноз в дневнике: «Болезнь цесаревича Meningite cerebro spinale». 8 апреля известия стали еще более тревожными: «Усиление припадков мозговых… Ждем Опольцера [1101]».

Для большинства в России стало уже понятно, что состояние цесаревича безнадежно. Министр внутренних дел Валуев записал в дневнике: «Ночью и утром получены депеши несколько успокоительные, но в 2-м часу другие, извещающие о возобновлении опаснейших признаков болезни. Надежды, кажется, остается весьма мало». Из дневника Н. И. Рако известно, что цесаревичу «обрили голову и поставили две шпанские мушки». [1102]В газетах за 9 апреля сообщалось: «Сон прерывается бредом. Временами больной узнает окружающих».