Эрнст Бааш - К истории экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках

С Данией во второй половине XVII в. вновь возник конфликт, который нанес в 1685 г. серьезный ущерб нидерландским торговым сношениям, в особенности — торговле лесом. Лишь договор 1688 г. восстановил согласие между обеими странами, которое, несомненно, было в интересах нидерландской торговли и промышленности, заинтересованных в сбыте шелковых товаров {930} .

Во второй половине XVII в. голландцы значительно расширили свою торговлю на Балтийском море, так как их заокеанской торговле в это время английские навигационные акты нанесли жестокий удар. Но с XVIII в. и эта балтийская торговля начала все более и более приходить в упадок и после войны с Англией окончательно капитулировала перед английской [324].

У Нидерландов издавна существовала очень тесная экономическая связь с Германской империей. Хотя в течение многих периодов изучаемой здесь исторической эпохи Германия представляла собой обнищавшего соседа с низкой покупательной способностью, тем не менее своим большим пространством, своими ископаемыми богатствами и сельскохозяйственными продуктами, наконец, в качестве транзитной территории на пути в Швейцарию, Италию, Венгрию, Польшу и т. д. Германия все же открывала большие и широкие экономические возможности и имела весьма большое значение для нидерландского хозяйства.

С коронными землями австрийских Габсбургов республика не имела непосредственной границы. Тем не менее Нидерланды всегда придавали значение этим землям и экономически высоко их ценили. Особенно интересовались они этими землями для связи с Турцией, а эта связь становилась все более необходимой вследствие необеспеченности морского пути. В 1692 г. был выдвинут проект торгового договора между императором и Нидерландами, который должен был предоставить последним, правда, не беспошлинный, но все же свободный путь в Турцию. Этот интересный план, который служил новым доказательством экономической дальновидности голландцев, не осуществился: австрийцы считали, что он принесет им мало пользы, а для торговли коронных земель они надеялись обойтись без голландцев {931} . Еще при мирных переговорах между императором и Портой в 1699 г., при которых Генеральные штаты выступали в качестве посредника «для вечной славы государства и большей пользы для нашей левантийской торговли», голландцы старались заключить договор о праве плавания по Дунаю и Черному морю, чтобы можно было в случае войны вести торговлю с Левантом через Германию. Однако они ничего не добились, Потому что все кассы как государства, так и «Дирекции левантийской торговли» были пусты {932} . [325]

Важнее облегчения левантийской торговли и использования судоходства по Дунаю был для Голландии и ее экономики Рейн [326]. Рейн стоял на первом месте среди тех путей, которые служили для сообщения и торговли между Нидерландами и Германией. Его нижнее течение принадлежало Нидерландам, и благодаря этом}' все сообщение по Рейну вверх и вниз по течению оказывалось в экономической зависимости от страны, расположенной у устья реки {933} . Вверх по течению перевозились колониальные товары, рыба, соль, сливочное масло, сыр, растительные масла, ворвань, шерсть, кожевенное сырье и др. {934} Еще важнее был Рейн для нидерландского вывоза и транзита. Рейнское и мозельское вино, железо, лес, камень, трасс, галмей, зерно и т. д. шли вниз по течению Рейна в Роттердам, Дордрехт, Амстердам, где частично потреблялись, а частично переотправлялись далее. В 1667–1668 гг. из Амстердама было вывезено не меньше 109 390 фунт, галмея {935} . Почти все это количество поступило с Нижнего Рейна; морским путем было доставлено всего 700 фунт. Из Амстердама по Рейну было вывезено 57 752 фунт, эльберфельдской пряжи {936} .

В Роттердаме в XVIII в. находилось предприятие, принадлежавшее одной из крупнейших европейских фирм стальных и железных товаров: «Ян Харткоп», впоследствии «Я. Ф. Гофман». Владельцы этого предприятия происходили из Бергена и получали сырье для своей торговли и производства, полосовое железо и кованые прутья из Германии, несомненно, также по Рейну {937} . Можно привести еще много таких примеров транспортировки товаров по Рейну [327]. Центром этого рейнско-голландского движения был Кёльн. Кёльн имел такое значение для торговли по Рейну, как Гамбург для голландской торговли по Эльбе или Кенигсберг и Данциг для балтийской торговли. Здесь постоянно жили нидерландские агенты и комиссионеры, которые постепенно забрали в свои руки значительную часть вывоза по Рейну, например, вывоз эйфельского железа [328], торговлю рейнскими жерновами и туфом, которые нидерландские суда непосредственно грузили в Андернахе {938} .

Хорошо известно — и об этом не приходится здесь много распространяться — что движение по Рейну, как и по всем другим немецким рекам, в средние века облагалось многочисленными пошлинами, которые сильно обременяли торговлю по этой реке. Пошлины эти то понижались, то отменялись; в целом вплоть до XIX в. в этом отношении произошли очень небольшие изменения. Нидерланды также участвовали во взимании этих пошлин. Первые шаги своего движения за независимость они тотчас же ознаменовали новым стеснением обмена. Уже герцог Альба в своей борьбе против восставших Нидерландов запретил всякую торговлю с Голландией и Зеландией и блокировал все пути в Германию и по Рейну. Однако оказалось, что такая блокада недействительна. Соединенные провинции со своей стороны ввели налог (лицентный), при уплате которого разрешалось свободное плавание {939} . Это означало первое стеснение движения по Рейну при республике, которое очень чувствительно сказалось по всей Рейнской области {940} . Эти транзитные пошлины — иначе их называть нельзя — принесли Нидерландам (испанцы оказались не в состоянии систематически их взимать) хороший доход. Кроме того, они дали нидерландцам возможность по своему произволу регулировать движение по Рейну и исключать по своему усмотрению немецких купцов из активной торговли. Немецкая торговля по Рейну стеснялась также так называемым «подорожным сбором» (Wegegeldern); в 1622 г. такой налог стал взиматься с провозившегося скота, а в 1630 г. начали взимать лицентный сбор в Везеле, Эммерихе и Реесе; лишь в 1636 г. эти налоги были отменены. Вильгельм III Оранский в 1678 г. перенес взимание переуступленной ему Бранденбургом пошлины и лицентного сбора из Геннепа в Голландию, в город Граве {941} . После смерти Вильгельма Пруссия потребовала обратного перенесения их в Геннеп; когда Генеральные штаты отказали в этом, то Пруссия, со своей стороны, стала взимать эту пошлину в Геннепе. Это двойное взимание одного и того же налога служит примером того, как в то время относились к сбору пошлин {942} .

Вследствие тяжелого обложения движения по Рейну рейнская торговля, которая после Вестфальского мира начала было развиваться, была вынуждена с 70-х годов XVII в. постепенно обратиться к пользованию сухопутными дорогами. Возникло много проектов о том, как положить конец всему этому злу. Нидерландские торговые' круги отдавали себе ясный отчет в том, что бесцеремонный принцип, сформулированный еще в 1662 г. {943} де ла Куртом в его труде «Interest van Holland» и гласивший, что, поскольку для перевозки громоздких товаров нельзя пользоваться сухопутными дорогами, то следует сильно облагать судоходство по рекам, которые «находятся в нашей власти», — может принести лишь вред собственной торговле. Это обложение привело к тому, что большая часть движения, которое в нормальных условиях шло бы по Рейну, перешла теперь к портам на Северном море — Гамбургу и Бремену {944} . Лишь сознание этого весьма горького факта заставило, наконец, нидерландцев критически пересмотреть свою таможенную и лицензионную политику на Рейне; они были вынуждены снизить пошлины и лицентный сбор, так как Генеральным штатам стало известно, что даже сами голландцы для избежания местных пошлин стали посещать северо-германские порты. Таким образом, все эти проекты в конце концов оказались направленными своим острием против немецких ганзейских городов. В одном кёльнском меморандуме 1692 г. подробно освещались все те недостатки, которые вызвало сокращение движения по Рейну: плохое состояние Нижнего Рейна, обмеление Лека, в результате чего вся вода притекала в Ваал, что усиливало значение и без того обременительного для судоходства складочного права Дордрехта, наконец, многочисленность рейнских пошлин.