Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Среди последних ее писем встречается еще одно загадочное послание Джордано касательно ее возвращения в Рим. Она разочарована тем, что не получает вестей от «Фарины» (биограф Лукреции, Фердинанд Грегоровиус, высказывает догадку, что здесь имеется в виду кардинал Фарнезе). Упоминает она и «Рекса» (опять же, Грегоровиус полагает, что это Александр).

Насколько грустным было мое последнее письмо к тебе, настолько радостнее пишется мне сегодня, потому что в эту минуту приехал Робле, живой и невредимый. Просто чудо какое-то. Верно то, что привез он с собой приказ, запрещающий мне ехать в Рим. Но я это дело поправила тем, что послала сегодня утром господина Луиса (?] Касаливио. Тебе, полагаю, это уже известно. Итак, как мне кажется, все идет хорошо, и у нас есть причина благодарить Господа и пресвятую Богородицу. Думаю, очень скоро отслужу благодарственную мессу. Мне так приятно писать тебе все это. Тем самым утешу тебя и отчасти развею твои страхи.

Проследи, пожалуйста, чтобы немедленно принялись за работу, которую ты приказал сделать. Все должно быть готово в обещанное время, тем более что он вернется не так скоро. Я хочу, чтобы все было готово к Рождеству.

В конверт я вложила письмо, которое Робле привез для Рекса. Быстро отдай ему и доложи от моего имени, что я благодарна ему за то, что он прислал Робле. Скажи, что я в ужасном настроении и очень беспокоюсь по поводу своего возвращения в Рим. Не знаю даже, как описать эти чувства, скажу лишь, что постоянно рыдаю. Все эти дни из-за того, что Фарина не отвечает на мои письма, я не могу ни есть, ни спать… слезы не просыхают. Фарина мог бы все исправить, однако не сделал этого. Ну да ладно. Бог ему судья. Если смогу, прежде чем уехать, вышлю вперед Робле… Да, постарайся ни под каким предлогом не показывать это письмо Рексу…

Лукреция, должно быть, придавала своим таинственным письмам из Непи такое большое значение, что по возвращении в Рим постаралась вернуть их и впоследствии держала их при себе вместе с остальными важными документами, даже когда, выехав из Рима, направилась к третьему мужу. Они были обнаружены среди ее бумаг в Модене, в архивах Эсте, и хотя Грегоровиус на них ссылался (он, однако, не упомянул ни Катерину Пжзага, ни Франческо Троке), известный современный биограф Лукреции, Мария Беллончи. о них ничего не пишет. Месяцы, которые Лукреция провела в Непи после убийства Альфонсо Бисельи. стали поворотным пунктом в ее жизни. В какую бы интригу ни была она вовлечена в то время, важно, что она не хотела, чтобы Франческо Троке знал о ее письмах, а из этого можно сделать вывод, что она держала в неведении также и отца, и брата. Похоже, что в эти месяцы уединения она решила сама управлять своей жизнью, захотела выйти из тени отца и брата. Она писала о «плохом настроении и беспокойстве», связанными с возвращением в Рим, где родные опять могли использовать ее в своих планах.

Прежде чем Лукреция вернулась в Рим, возможно, это было в конце ноября или в начале декабря 1500 года, вездесущий Мантуан Джанлюсидо Катанео услышал разговоры не просто о третьем браке, но о поистине блестящем браке — с Альфонсо д'Эсте, сыном и наследником герцога Феррары. Эрколе. В этот раз Борджиа замахнулись на великую цель. Эсте были одной из самых старых и знатных семей Италии, род происходил из Ломбардии и в течение девяти столетий управлял различными территориями, получив имя от города Эсте, что близ Падуи, где правили в XI веке. Стольным градом Эсте стала Феррара, этим городом в качестве папских викариев они управляли с 1242 года, со временем к их владениям прибавились Модена. В период наивысшего расцвета владения семьи пополнились графством Ровиго, заключенным между реками По и Адидже. Земли Эсте протянулись через всю северную Италию — от Адриатики до Апеннин. В 1452 году Борсо д'Эсте получил от императора Фредерика III титул герцога Модены и Реджо, а в 1471 году от папы Павла III — титул герцога Феррары. В XV веке двор Эсте в Ферраре был одним из самых роскошных и блистательных в культурном отношении в ренессансной Италии. В отличие от большинства современных им правителей, они пользовались репутацией господ великодушных, любимых народом и пользующихся авторитетом у местных аристократов. Эсте заключали отличные династические браки: матерью Алыронсо д'Эсте была Элеонора Арагонская, дочь неаполитанского короля Ферранте, покойная ныне жена герцога Эрколе. Сестра Алыронсо, Изабелла, вышла замуж за Франческо Гонзага, маркиза Мантуи, а ушедшая из жизни в 1497 году сестра Беатриче была замужем за миланским герцогом ЛоДовико Сфорца. Гербы Эсте отражают их королевские и императорские связи: к первоначальному белому орлу Эсте добавили французскую королевскую лилию, пожалованную Карлом VII, и черного двуглавого императорского орла, дарованного императором Фредериком III. Рядом со всем этим великолепием пасущийся вол Борджиа выглядел убого. Но в этом, как и в предыдущих браках Лукреции, мощь ее отца и брата сокрушила установившееся международное равновесие. И снова предназначение брака Лукреции состояло в том, чтобы помочь карьере Чезаре.

Из таинственной переписки Лукреции с Римом можно вывести, что в начале октября, заехав к сестре по пути в Романью, Чезаре обсуждал с нею возможность брака с Альфонсо д'Эсте. К середине октября он с легкостью изгнал из Пезаро бывшего ее мужа, Джованни Сфорца, а из Рими-ни — Пандольфо Малатеста. Чезаре был уже правителем Имолы и Форли в Романье, а поражение Фаэнцы являлось делом времени. На горизонте замаячила Болонья. Чезаре намерен был присоединить Феррару к своему королевству. Она находилась на северной границе Папского государства, а потому могла служить буфером, отделяющим его территории от мощной, агрессивной Венеции. Пока Эрколе д'Эсте в поисках защиты оглядывался на Францию, политический маятник снова качнулся в сторону Борджиа. 11 ноября был подписан секретный договор между Людовиком XII и Фердинандом Арагонским, согласно которому они поделили Неаполитанское королевство. Людовик XII должен был стать королем Неаполя, Терра-ди-Лаворо и Абруцци. Фердинанду вместе с титулом «великий герцог» достались Апулия и Калабрия. Оба короля должны были получить эти земли в феодальное владение от Церкви, и, следовательно, папа выступал в роли ключевого игрока. В сложившейся обстановке королю Франции важнее было угодить папе, а не герцогу Феррары.

Лукреция, можно не сомневаться, хотела этого брака так же страстно, как и ее отец и брат. Стать герцогиней столь славного государства, как Феррара, означало достичь самого высокого положения, о котором она могла только мечтать. Разве можно это сравнить с положением какой-то графини Пезаро или герцогини крошечной Би-сельи! Подобно Александру и Чезаре, Лукреция была амбициозной, умной и прагматичной. Рим ее подавлял, а тамошние места постоянно напоминали о событиях, о которых хотелось забыть. Появился шанс утвердить себя в жизни, перестать быть пешкой в игре Александра и Чезаре. Как и Чезаре. она знала: ее шансы заключить этот брак зависят от жизни отца и поворотов международной политики.