Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Ферранте д'Эсте, второй сын Эрколе от Элеоноры, родился в Неаполе в 1477 году, и Джулиано делла Ровере стал крестным отцом мальчика. В 1493 году Эрколе отправил его на службу ко двору французского короля Карла VIII. В дорогу с ним отправились четверо благородных спутников и восемьдесят лошадей. Заботясь, чтобы его сын произвел хорошее впечатление, Эрколе сказал Ферранте, чтобы он преподнес ароматы (cose odorifere) королю и королеве, а также важным персонам при дворе, для этого отрядил с ним курьера с мускусом и «двумя кубками из рога, наполненными цибетином» [34] Цибетин — ароматическое вещество из желез виверры или циветты. . Ферранте, однако, вскоре разочаровал отца: он был тщеславным, ленивым и нерешительным, к тому же не показал достаточного усердия в службе королю. Предпочитал отлынивать и проводить время в забавах. «Мы знаем, что человек ты весьма талантливый, к тому же тебе известно, в чем состоит твой долг, и что если ты того пожелаешь, все тебя будут уважать», — писал ему встревоженный отец. И все же Эрколе испортил сына: посылал ему без конца деньги, а когда в конце года Карл VIII вторгся в Италию, Ферранте, вместо того чтобы проявить свою доблесть и отправиться в Неаполь с французской армией, прохлаждался в Риме. Выгораживая себя, он заявлял, что не смог исполнить свой воинский долг, потому что, мол, Карл не выплатил ему жалованье. Возмущенный Эрколе отправил своего секретаря, чтобы тот силой вытащил Ферранте в Неаполь, выдал ему аккредитив в 500 дукатов, сопроводив суровым письмом:

Все эти вещи произошли по причине собственного твоего небрежения, желания лениться и избегать труда. Если бы ты последовал за всехристианнейшим королем, как повелевал тебе твой долг и к чему склонялись намерения наши, то получил бы уже свое жалованье… Но ты хотел остаться в Риме, отдохнуть там, и потратил больше, чем в том случае, если бы сразу поехал за королем. Если ты из-за лени и небрежения потеряешь поддержку всехристианнейшего короля, то со временем горько пожалеешь об этом… Если по собственной своей вине начнешь так свою карьеру, не надейся получить что-либо от нас. Тебя будет ждать плохой прием и жесткое обращение…

Получив выговор, Ферранте вместе с французской армией направился в Неаполь и попытался снискать расположение короля. Эрколе написал сыну и похвалил его: «Ты начал вести себя как подобает, проявил усердие… продолжай в том же духе, старайся, служи королю верой и правдой, будь расторопен при дворе…»В то время как Альфонсо д'Эсте оставался с Лодовико Сфорца и, стало быть, входил в антифранцузский союз, Ферранте вынужден был следовать за Карлом. Он сражался в битве при Форново и вернулся в Италию лишь в 1497 году. Венеция призвала его в кондотьеры, так как она боролась против Пизы, однако Ферранте, как обычно, был недоволен, жаловался на недостаток денег, угрожал оставить службу, в результате получил от отца еще одно сердитое письмо. Несмотря на очевидные факты, Эрколе продолжал верить в очарование Ферранте и в его успех при французском дворе, а потому в 1499 году поехал вместе с ним и Альфонсо в Милан, чтобы повстречаться с Людовиком XII. Ферранте, однако, не оправдал отцовских ожиданий: при французском дворе он наделал столько долгов, что бедный Бартоломео де Каваллери, посол Эрколе и переговорщик о браке с Борджиа, не мог больше получить кредита и вынужден был обратиться к Эрколе в поисках средств. У Людовика сложилось очень неблагоприятное мнение о Ферранте. Он сказал, что тот «неглуп, но ленив и безответствен». (Сиджизмондо д'Эсте, младший сын Эрколе, родившийся в сентябре 1480 года, лишенный амбиций и менее других детей доставлявший отцу неприятности, играл второстепенную роль в жизни Феррары. Как Альфонсо и Ферранте, в 1496 году он подхватил сифилис, но в то время как братья его излечились, он так и не избавился от болезни и в результате стал неспособен вести нормальную жизнь.)

Продвижение огромной кавалькады было исключительно замедленным: скорость задавала Лукреция — ужасные зимние условия и плохие дороги она находила крайне утомительными. Феррарские послы Поцци и Сарацени, которым Эрколе дал поручение доставить невесту в Феррару к определенной дате, пришли в отчаяние. Через неделю после отъезда из Рима они из Фолиньо доложили Эрколе:

Из Нарни мы написали Вашей Светлости, что проследуем из Терни до Сполето и сюда из Сполето без остановки. Тем не менее сиятельная герцогиня и ее придворные дамы очень утомились. Прибыв в Сполето, они решили отдохнуть там целый день. Здесь они тоже намерены задержаться, так что выедем мы отсюда только завтра. А в Урбино прибудем не ранее следующего вторника (это будет 18-го), потому что завтра мы едем в Ночеру. В субботу будем в Гвалдо, в воскресенье в Руббио, в понедельник в Кальи, во вторник в Урбино, где проведем еще один полный день (и это будет среда). Оттуда 20-го отправимся до Пезаро, а затем из одного города до другого, как мы уже и докладывали Вашей Светлости. Мы уверены, что герцогиня во многих местах будет проводить по целому дню, а потому нисколько не сомневаемся, что в Феррару не приедем ранее последнего дня месяца. Возможно, это будет первое число, и не исключено, что даже второй или третий день следующего месяца.

Они предупредили Эрколе, что ему, возможно, придется отложить большой прием в Ферраре на день или два. Попросили дать знать, что им теперь делать: «Причина изложенного выше, состоит в том, что достопочтенная мадонна Лукреция — женщина деликатного сложения и не привыкла ездить верхом. То же можно сказать и о ее придворных дамах. Мы понимаем: ей не хочется приехать в Феррару изнеможденной трудным путешествием».

Куда бы Лукреция ни приезжала, встречали ее с огромным воодушевлением. У ворот Фолиньо, города, правительницей которого она являлась недолгое время, но никогда в нем не бывала, герцогиня увидела живописный орнамент, изображавший римскую Лукрецию с мечом в руке и стихами, рассказывающими, как уступила она дорогу этой Лукреции, превосходящей ее чистотой, скромностью, разумностью и постоянством. Увидела она возле площади и триумфальную колесницу, а подле нее Купидона. На самой колеснице стоял Парис с золотым яблоком Гесперид в руке. Он объявил, что яблоко это отдал Венере, однако Лукреция настолько превзошла красотой, мудростью и богатством всех трех богинь, что окончательный выбор он сделал в ее пользу. Наконец в центре площади все увидели военную галеру с турками (во всяком случае, люди на ней одеты были в турецкое платье). Стоявший на носу галеры человек продекламировал стихи, смысл которых сводился к тому, что великий их султан узнал, какой силой обладает в Италии Лукреция, стало быть, она сможет хорошо провести переговоры по вопросу заключения мира, и посему он предлагает ей христианскую территорию, которой владеет. «Стихи записывать не стали, потому что автору их было далеко до Петрарки, — прокомментировали послы, — да и галера не вполне турецкая. Впрочем, особого значения это не имеет». Оба посла были, однако, поражены, увидев, что весь клан Бальони собрался в четырех милях от Фолиньо, дабы засвидетельствовать Лукреции свое почтение. Правда, старший Бальони не сообщил, сделал он это из уважения к даме или же из страха перед ее братом.