Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Лукреция долга своего не исполнила: не подарила Эсте наследника, однако страдания ее на этом не закончились. 13 сентября болезнь вернулась, причем приступ был таким сильным, что, пощупав собственный пульс, Лукреция воскликнула: «Как хорошо, я умерла!» В завещание, которое она привезла с собой из Рима, Лукреция добавила пункт в пользу Родриго Бисельи. По Италии поползли слухи, что ее отравили. Предполагалось, что неудача Лукреции подарить Эсте наследника дала им шанс избавиться от ненавистных Борджиа. Такие разговоры были несправедливы: Альфонсо и Эрколе искренне беспокоились о здоровье Лукреции, Альфонсо даже поклялся, что если Лукреция останется жива, он пешком совершит паломничество к святилищу мадонны Лорето. Под конец он изменил свое намерение: и хотя и совершил паломничество, но не пешком, а более комфортно, на корабле, заручившись при этом разрешением Александра отступить от данной им клятвы. К началу октября Альфонсо уехал в Лорето, а Лукреция, оправившись от болезни, поселилась вместе с придворными дамами на три-четыре дня в монастыре Корпус Домини, подальше от любопытных глаз. Она хотела исполнить зарок, данный ею во время болезни, — носить только серую одежду.

Семья Лукреции достигла в это время вершины власти. К концу года Чезаре совершил еще один устрашающий поступок, названный его современниками «самым красивым обманом». Никто не знает, было ли Лукреции в разгар ее болезни летом 1502 года известно о планах Чезаре расширить и укрепить свое положение в Италии и о том, какими рискованными и опасными были эти планы. Со дня своего назначения гонфалоньером брат задумал забрать земли Церкви. К концу июня 1502 года в его руках была большая часть земель к северу от Кампании, принадлежавших ранее викариям. Камерино приготовилось сдаться, а Синигалию, городок на Адриатике, планировалось уничтожить. Все земли римских баронов в предместьях Рима, за исключением тех, что принадлежали семейству Орсини, бывших на тот момент его союзниками, отошли Борджиа. Внутри Папского государства пока только Болонья, Перуджа, Читта-дель-Кастелло были неподконтрольны Чезаре, а коли так — являлись очевидными мишенями. Молниеносная атака Чезаре на Урбино чудесным образом привела правителей этих городов (большинство служило капитанами в войске Чезаре) к мысли, что такая же судьба может постигнуть и их. Встретившись на Тразименском озере [36] Тразименское озеро в средней Италии западнее города Перуджа на высоте 259 м. , вскоре после бегства Гвидобальдо, Вителлоццо Вителли из Читта-дель-Кастелло и Джанпаоло Бальони из Перуджи (оба капитаны Чезаре), произнесли высокие слова о «великом предательстве» [Урбино], совершенном герцогом [Чезаре], и о том, что они начали «распознавать его арабскую сущность».

И снова желание Людовика заполучить Неаполитанское королевство стало для Борджиа ключом, открывавшим двери к заветной цели. Весь июль и август папа открыто порицал Орсини и Вителлоццо Вителли, в то время как Чезаре, таинственный и неуловимый, занавесив от гнуса тонким шелком лицо, охотился с леопардами в лесных окрестностях Урбино. Франческо Троке изо всех сил убеждал Людовика не защищать Орсини и Бентивольо. В обмен на это Борджиа обещали королю помощь в неаполитанской кампании. Изабелла д'Эсте, куда более проницательный и хладнокровный политик, нежели ее супруг, уловила эти настроения и предупредила Франческо, чтобы тот вел себя осторожно:

Все считают, что Его Христианское Величество в хороших отношениях с Валентинуа, поэтому прошу Вас, будьте осторожны, не употребляйте слов, которые могут ему передать, ибо в наши дни мы не знаем, кому можно верить. Ходят разговоры… будто Вы, Ваше Сиятельство, произнесли резкие слова о Валентинуа перед всехристианнейшим королем и слугами папы. Слова эти, без сомнения, дойдут до ушей Валентинуа, а он уже доказал, что не церемонится даже с людьми одной с ним крови [намек на гибель герцога Гандийского], так что я уверена, он не промедлит и в этом случае… нет ничего легче, чем отравить Ваше Сиятельство…

Сама Изабелла по отношению к «гнусному» преступлению Чезаре против Гвидобальдо и Елизаветы оказалась куда циничнее: за день до письма к Франческо она написала в Рим своему брату Ипполито. Ей хотелось, чтобы тот поговорил с Чезаре и попросил уступить ей две статуи Венеры и Купидона, стоявшие во дворце Урбино. Чезаре, который на тот момент занимался упаковкой сокровищ Гвидобальдо, включавших и знаменитую библиотеку его отца Федериго, легко согласился и отправил человека с облюбованными Изабеллой скульптурами.

Неожиданное появление Чезаре при дворе короля в Милане и подчеркнуто дружеский прием, оказанный ему Людовиком, перепутали собравшихся там правителей. Даже Франческо Гонзага. который в день приезда Чезаре неосторожно похвастался венецианскому послу, что готов вступить в единоборство с «папским бастардом», почтительно его приветствовал. «Сегодня мы обнялись друг с другом, словно братья, и вместе с Его Христианским Величеством провели весь этот день, танцуя и веселясь…» — заверил он обеспокоенную Изабеллу.

Следующей целью Чезаре были Бентивольо, родня Эсте и правители Болоньи, еще одного папского наместничества. Пока Чезаре строил планы следующей кампании, Александр в Риме задумывал длительную вендетту: он хотел отомстить за смерть Хуана Гандийского. 25 сентября Джулио Орсини сказал ему в лицо, что французы предупредили в Милане кардинала Орсини, будто папа намерен уничтожить их род. На следующий день клан устроил семейный совет в Тоди. За ним последовало собрание в замке кардинала Орсини в Маджоне. Туда пришли не только старшие представители семьи Орсини (один из них, Паоло, был на службе у Чезаре), но и мощная группа капитанов Чезаре, боявшихся за свои владения, а именно: Вителлоццо Вителли из Читта-дель-Кастелло, Оливеротто да Фермо и Хуан Паоло Бальони из Перуджи, а правители из городов, которым угрожала непосредственная опасность, — Гвидобальдо да Монтефельтро, Джованни Бентивольо и Пандольфо Петруччи Сиенский — прислали своих представителей. Бальони предупредил заговорщиков, что если они не примут превентивных мер против Валентинуа, «дракон сожрет их всех по одному». Складывалась опасная для Чезаре ситуация. 7 октября в крепости Сан Лео в Урбино произошел мятеж, побудивший людей из Маджоне к действию: 9 октября сформировали союз против Чезаре.

Макиавелли вместе с флорентийской делегацией был у Чезаре в Имоле, когда до них дошла весть о созданном в Маджоне союзе. Чезаре, похваляясь, сказал: «События покажут, кто они и кто я». Действовал он быстро: собрал войска и заключил сепаратные союзы с замышлявшими против него капитанами. Те даже пообещали помочь ему вернуть Урбино. Гвидобальдо, вернувшемуся в Урбино после восстания в Сан Лео, едва хватило времени прихватить то небольшое имущество, которое Чезаре ему оставил. На этот раз он бежал в Венецию. Камерино также было захвачено, восьмидесятидвухлетний Джулио Чезаре Варано задушен. Его владения, ставшие герцогством, Александр передал сыну, Джованни Борджиа. Чезаре заключил сепаратные соглашения с Бентивольо, Орсини и другими капитанами. Все они согласились сражаться за него. Макиавелли оценил мрачную ситуацию со свойственной ему проницательностью: