Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Наконец Альфонсо изыскал возможность представить Джованни его величеству. При этом присутствовали де ла Тремуйль и Сансеверино. Об этом Бонавентура Пистофило доложил Лукреции 23 декабря, но так как король находился в такой компании, он (Альфонсо) не мог вручить ему рекомендательного письма Лукреции. Джованни сказал Пистофило, что он хочет послать письмо королеве и «мадаме» (вместо того, чтобы лично передать его), на что Пистофило напомнил ему, что ему следует произвести на них наилучшее впечатление. Борджиа ответил, что он готов оказать им любую услугу, однако они настроены по отношению к нему слишком холодно. «Со своей стороны, — заметил обеспокоенный Пистофило, — я напомнил дону Джованни о том, что, на мой взгляд, должно быть ему полезно». Вскоре Джованни удалось вручить письмо Лукреции королю и «мадаме», «его пригласили и выказали расположение, хорошо приняв, он навещает их каждый день», однако Пистофило вынужден был констатировать, что дальнейшая судьба Джованни еще не решена, а у Борджиа вышли все деньги. 21 января он лишился и надежды: «Большие надежды Вашего Сиятельства относительно дона Джованни, похоже, не сбываются. Я сомневаюсь, что он захочет остаться здесь без средств к существованию. Мне очень неприятно писать Вашему Сиятельству о том, что вызовет у Вас досаду, но… лучше будет, чтобы Вы знали, как обстоит дело». Планировалось, что феррарцы уедут, а Джованни останется, однако этого не произошло, и добился ли он чего от «мадамы» и господина Грамона (Габриель, кардинал, епископ Тарба), неизвестно. Со своей стороны, Лукреция тепло благодарила Альфонсо за заботу о Джованни Борджиа, ее брате.

Отъезд Альфонсо из Парижа откладывался. 15 января уехали английские послы, а он оставался, так как и «мадама», и Сансеверино болели, а король со своей свитой отправился в Сен-Жермен охотиться на оленей. Герцог вынужден был дождаться его возвращения, чтобы поговорить о своих делах. Он написал благодарственные письма королю и кардиналу (Томасу Уолси [54] Уолси (Вулси) Томас (1473–1530), канцлер английского королевства в 1515–1529 гг.; кардинал с 1515 г. ), которые король на английском языке прочел сопровождавшим его джентльменам. «Король сказал много дружественных и лестных слов о господине герцоге и Вашем Сиятельстве, и я представлю этому доказательства, когда вернусь в Феррару», — писал Пистофило Лукреции. Папский легат признался, как сильно хочется ему повидать Лукрецию, хорошо бы получить на это разрешение понтифика. Тем временем Альфонсо, воспользовавшись свободным временем, посетил торговцев и купил несколько виверр [55] Виверровые — семейство млекопитающих, отряд хищных. Многие виды — объект охоты (выделения пахучих желез используются в парфюмерии). , которые, как написал Пистофило, «стали совсем ручными: Его Светлость спускает их с поводка и позволяет гулять, как собакам. Животные молодые и красивые, в особенности самец. Мессер Потеджино купил для Эрколе маленького пони, хотя, пожалуй, он больше подойдет Франческо, потому что слишком маленький».

24 января Альфонсо наконец покинул Париж. Накануне отъезда он обедал в отведенных ему комнатах в компании господина де Грамона и французского адмирала Гийо-ма Гуфье. «Они сказали герцогу самые приятные слова», а когда он уезжал, де Грамон подарил ему мула в богатой упряжи. Похоже, что, кроме приятных слов и мула, Альфонсо за эту поездку ничего не получил.

По свидетельству Пистофило. герцогу больше всего хотелось снова оказаться в Ферраре. Когда Лукреция услышала эту новость, она немедленно написала Альфонсо, что «все остатки горечи», вызванные смертью ее матери, полностью ушли из ее сердца: «Я страшно рада и чувствую огромное облегчение, оттого что узнала о Вашем скором долгожданном возвращении. Надеюсь лично от Вас услышать о Ваших делах, о которых неустанно молю Бога, очень хочу узнать и о многом другом, о чем не напишешь…» Игатолито и Франческо, по ее словам, пребывали в добром здравии, хотя Франческо немного похудел. «Я, как обычно, слушаю вместе с Эрколе чтение Галеаццо Боскетто. Мальчик чувствует себя очень хорошо».

Альфонсо приехал домой 20 февраля, не заезжая в Мантую. Он спешил увидеть Лукрецию.

Вернувшись домой, Альфонсо предложил отпраздновать это событие маскарадом и рыцарским турниром. Затем герцог поспешил к сыновьям — у Ипполито, похоже, была корь либо ветрянка (varoli doppio), а у Эрколе — жар, симптом начинающейся болезни. Франческо же, по свидетельству Проспери, чувствовал себя прекрасно, «красивый и свежий, как роза, очаровательный маленький синьор». Старшие мальчики скоро поправились и приняли участие в маскараде, вместе с взрослыми пронзали копьем щит на перекладине. Вскоре, однако, распространился слух, что Лукреция беременна. Проспери сообщил, что в эти дни она выглядит очень обеспокоенной. Альфонсо снова давал аудиенции и занимался рассмотрением жалоб и петиций, остаток дня проводил в компании приятных ему людей. Он издал несколько новых распоряжений: в его покои никто не может входить без разрешения, за исключением пажей и обслуживающего эти комнаты персонала.

24 марта Франческо Гонзага скончался от сифилиса, мучившего его многие годы. Лукреция поддерживала с ним переписку почти до самого конца. Писала ему на протяжении всей зимы. Они обсуждали политические события, смерть императора Максимилиана, прикидывали, кто станет его преемником. Франческо сообщил ей последние новости из Германии, которые получил от своего доверенного лица. Она писала ему, отдельно от Изабеллы, о пребывании Альфонсо при французском дворе и об англо-французских переговорах. Заверяя Франческо в своей неизменной любви, она не скрывала от него, с каким нетерпением ожидает возвращения Альфонсо. Кроме политики, они говорили о религии, или, вернее, о суевериях и предчувствиях. 24 января она с восторгом писала ему о чудесном явлении в Мантуе мертвой монахини. Будто бы видели, как та Взяла за руку живую монахиню, сестру Стефанию: «Из этого мы можем сделать заключение, что Господь, демонстрируя Свою власть, указывает нам на наши грехи. Мы должны просить Его о прощении. И, конечно же, Вы, Ваше Сиятельство, должны возрадоваться, что необычайное это явление произошло в Вашем городе, потому что когда такое случается, люди приходят к раскаянию, а искреннее раскаяние смиряет гнев Бога. Поэтому я Вас и поздравляю…»