Бахауддин ибн Шаддад - Саладин Победитель Крестоносцев

Султан продолжал переписку с царем Константинополя, между обоими правителями шел обмен письмами и посольствами. В месяц ражаб 585 г. (в августе-сентябре 1189 г.), пока султан находился в долине Марж; 'Уйун, от царя прибыл гонец, который до­ставил (благоприятный) ответ на просьбу, переданную им через посла. Султан желал получить разрешение на то, чтобы в константинополь­ской мечети должным образом произносилась хутба (с указанием действующего мусульманского халифа). Он отправил посла, чтобы добиться введения в той мечети требуемой хутбы, и этот человек был принят царем с величайшими почестями и сердечностью. На корабле, на котором он совершил путешествие, с ним находились имам, минбар (кафедра для мечети), группа муэдзинов (чтобы призывать к молитве) и несколько чтецов (в обязанность которых входило читать Коран). День, когда они вступили в Константинополь, был одним из великих дней в истории Ислама; при этом присутствовало великое множество купцов и путешественников. Имам поднялся на кафедру и, окруженный всеми мусульманами и купцами, находившимися в городе, произнес мусуль­манскую проповедь (хутбу) от имени аббасидского халифа. Затем наш посол вернулся вместе с (византийским) послом, направленным к нам, чтобы сообщить, что все было исполнено в соответствии с волей сул­тана. Некоторое время румиец провел у нас. Я присутствовал при том, он явился к султану, сопровождаемый толмачом, чтобы сообщить [197] то, что было ему доверено. Это был старец, вид которого наиболее подобал старцам, облаченный в одежды, соответствующие его возрасту. Он привез свидетельство (верительную грамоту) и письмо, скрепленное золотой печатью. Он пробыл у нас некоторое время и умер. Когда царь Константинополя узнал о его смерти, он направил другого посла для завершения миссии. Новый посланник доставил письмо по данному поводу. Мы расскажем об этом документе и приведем его перевод. Написано письмо было широкими строками, но более узкими, чем пишут в Багдаде. Перевод титульной и оборотной сторон содержался во втором разделе[262]; печать стояла между этими двумя разделами. Печать была подобна восковой, но золотой, с выдавленным на ней портретом царя. Весила она пятнадцать динаров. В двух разделах послания было написано следующее: «От кесаря Исаака Ангела, слуги Мессии, помазанного на царство по милости Божией, славного и победоносного императора, правящего по воле Господа, непобедимого завоевателя, самодержца греческого, Его Превосходительству Султану Египта Салах ад-Дину искренняя любовь и привет. Письмо, написанное Вашим Превосходительством[263] Моему Императорскому Величеству[264], благополучно доставлено. Мы его внимательно прочли и узнали из него о смерти нашего посла. Это повергло нас в великую печаль, особенно потому, что умер он в чужой земле, не завершив дела, которое было возложено на него Моим Императорским Величеством и по которому ему надлежало договариваться с Вашим Превосходительством. Ваше Превосходительство, несомненно, намеревается отправить к нам своего посла, чтобы проинформировать Наше Императорское Величество о решении, принятом касательно того дела, по которому прибыл покойный посол. Оставленное им имущество или то, что сохранилось после его кончины, должно отправить Моему Императорскому Величеству для передачи его детям и родственникам? Я не верю, что Ваше Превосходительство придаст значение зловещим, слухам о продвижении германцев через мои владения; неудивительно, что мои враги распространяют ложь, содействующую их целям. Если вам угодно знать правду, я ее сообщу. Они испытали худшие страдания и изнеможение, чем те, которые по их вине обрушились на крестьянское [198] население моей империи. Они понесли огромные потери в денежных средствах, лошадях и людях. Они лишились великого множества воинов и с большим трудом спаслись от моей отважной армии. Они до такой степени ослаблены, что не в состоянии добраться до ваших владений; а в случае, если им все-таки удастся добраться до них, они не станут П0ддержкой своим сотоварищам, равно как и не смогут нанести ущер­ба Вашему Превосходительству. Учитывая вышесказанное, я изрядно и неприятно поражен тем, что вы забыли о наших прежних (добрых) от­ношениях и не сообщили Нашему Императорскому Величеству о своих планах и намерениях. Нам кажется, что единственным результатом на­шей дружбы с вами было то, что вы навлекли на меня ненависть фран­ков и их союзников. Вашему Превосходительству следует осуществить намерение, обозначенное в вашем послании, и направить к нам посла, чтобы сообщить нам ваше решение по делу, о котором я давно вам пи­сал. Хорошо бы сделать это безотлагательно. Молюсь о том, чтобы при­бытие германцев, о котором вам столько сообщают, не слишком боль­шой тяжестью легло на ваши сердца; те планы и намерения, которыми они руководствуются, сами по себе приведут их к погибели. Написано в году 1501».[265] Когда султан ознакомился с содержанием этого письма, он оказал послу все мыслимые почести и отвел ему жилище, подобающее его положению. Это был старый, благородный, высокообразованный человек, который знал арабский, греческий и франкский (языки).

Некоторое время спустя франки с новыми силами возобновили осаду Акры, подойдя вплотную к городу. Они получили подкрепление благо­даря прибытию графа Анри[266] с десятью тысячами воинов. По морю к ним прибыло и другое подкрепление, что позволило им восстановить пошатнувшийся дух; и они начали яростное наступление на город. [199]

Враг, почувствовав себя сильнее — вновь сильнее из-за продол­жавших прибывать подкреплений, — опять преисполнился ре­шимости захватить город. Неприятель получил баллисты и установил их вокруг города с разных сторон, ведя обстрел стен день и ночь, ибо как только обслуживавшие баллисты расчеты уставали, им на смену заступали новые. Таким образом, бомбардировка продолжа­лась без передышек. Это было в месяц ражаб (в августе 1190 г.). Люди в городе, чувствуя, как на них наседает враг, дали волю той религи­озной гордости, которую может внушить только Ислам. В этот период их предводителями были, во-первых, правитель города, специально на­значенный для осуществления его обороны, и, во-вторых, комендант городского гарнизона. Правителем был великий эмир Баха ад-Дин Каракуш, комендантом — великий эмир Хусам ад-Дин Абу л-Хейжа. Хусам славился и необыкновенной щедростью и отвагой; он пользовался великим почетом среди своего собственного народа (курдов), а планы, им разрабатываемые, свидетельствовали о его внутренней силе и стой­кости. Эти два предводителя сошлись на том, что стоит попытаться со­вершить общую вылазку за пределы городских стен и, воспользовав­шись беспечностью врага, напасть на него, когда он будет меньше всего этого ожидать. Ворота города распахнулись, и из всех них одновремен­но хлынули осажденные, которые прорвались внутрь вражеских рядов до того, как неприятель успел понять, что произошло. Мусульмане ата­ковали неверных, которые, видя, что на их лагерь совершено нападение, не подумали о том, чтобы охранять и защищать свои баллисты, и поэто­му поджигатели сумели полностью выполнить стоявшую перед ними задачу. Не прошло и часа, как все баллисты были подожжены и сгорели дотла. Во время этой операции было уничтожено семьдесят вражеских [201] всадников и были захвачены пленные. В числе последних оказался один из вражеских военачальников; взявший его в плен воин не знал, каков ранг пленника, и понял, что захватил одного из вражеских главарей только после окончания сражения, когда франки стали выяснять, жив их соотечественник или погиб. Узнав же, кто его пленник, и боясь, как бы его не отбили силой, воин казнил его. Франки предложили большую сумму в качестве выкупа за этого человека (его тело) и настаивали на своем с величайшей назойливостью до тех пор, пока наконец им не сбросили его труп (с городской стены). Когда они убедились, что тот мертв, они повалились на землю и стали посыпать себе головы пылью. После этого события их пыл поугас. Они так и не назвали нам имя убитого предводителя. Мусульмане же с этого времени утратили всякий страх перед своими врагами, а арабы взяли за обычай совершать вылазки в их лагеря, чтобы вести диверсионную деятельность, уводя в плен всех или убивая тех, кто подворачивался им под руку.