Сергей Кремлёв - Ленин в 1917 году

Ленин просит Гельсингфорс выслать в Питер дополнительные силы. Измайлов обещает послать миноносцы и линейный корабль «Республика», и Ленин запрашивает: «Есть ли радиотелеграф на «Республике» и может ли он сноситься с Питером во время пути?»

Измайлов отвечает: «Не только на «Республике», но и на миноносцах, которые сносятся с Эйфелевой башней. В общем, заверяем, что будет всё выполнено хорошо…» (В. И. Ленин. ПСС, т. 35, с. 34.)

Как видим, Ленин ещё не осознал полностью, на деле, какая в его руках теперь сила и что она может… Ему, давно мыслящему глобальными масштабами в теории, ещё лишь предстоит освоить эти масштабы в своей практической государственной деятельности, охватывающей всю Европу от Эйфелевой башни до башен Кремля. Однако он овладевает наукой управлять государством не по дням, а по часам…

Возьмём того же царя Николая…

Он эту науку мог и обязан был осваивать с детства, а так ей и не овладел выше умения пить стопку за стопкой на полковых обедах гвардии и нахваливать гвардейский перловый суп.

Но Ленин ведь — не царь Николай! И Россию он задумывает не «гвардейско-перлового» уровня — в своих замыслах он видит Россию, которой может без всяких квасных слёз гордиться каждый её честный гражданин, то есть — каждый труженик, готовый работать на общество, по крайней мере, не хуже, чем на себя.

Только негодяи могли желать тогда и только негодяи желают сегодня иной России!

КРОМЕ негодяев, в «образованной» России всегда хватало глупцов… И Ленину сразу же, с первых дней его работы во главе России, стало с ними очень трудно… Даже «Новая жизнь» Горького (о чисто буржуазных газетах вообще не разговор!) ехидничала:

« С каждым днём правительство Народных Комиссаров запутывается всё более и более в проклятой прозе обыденщины. Так легко захватив власть, большевики никак не могут вступить фактически во владение ею…

Ведь если ещё не так давно большевикам не хватало людей для очередной работы в растущей партии, — работы прежде всего языком и пером, то откуда же могли бы появиться у них люди для выполнения многообразных и сложнейших специальных задач государственной жизни?

Новая власть рвёт и мечет, засыпает страну декретами, один другого «радикальнее и социалистичнее». Но в этом бумажном социализме, предназначенном более на предмет ошеломления наших потомков, нет ни желания, ни умения разрешить очередные вопросы дня …»

(Рид Джон. Десять дней, которые потрясли мир. М.: Госполитиздат, 1958, с. 216–217.)

Здесь было много подловатой правды, но ещё больше — подлой лжи, ибо если мы откроем первый том сборника «Декреты Советской власти», то найдём там такие вполне конкретные документы, как Постановления «Об отмене смертной казни на фронте» от 25 октября 1917 года; «Об освобождении арестованных членов земельных комитетов» от 26 октября 1917 года; «О расширении прав городских самоуправлений в продовольственном деле» от 27 октября 1917 года; «Об открытии банков» от 30 октября 1917 года; Положение ВЦИК и СНК «О рабочем контроле» от 14 (27) ноября 1917 года; декреты «О введении государственной монополии на объявления» от 7 (20) ноября 1917 года (что не мешало бы сделать и сегодня, обращая доход от объявлений в казну); «Об увеличении пенсий рабочим, пострадавшим от несчастных случаев» от 8 ноября 1917 года; «О пенсионном обеспечении пострадавших от несчастных случаев воинских чинов, командированных на работу на предприятия» от 9 ноября 1917 года; «Об учреждении Государственной комиссии по просвещению» от 9 ноября 1917 года; «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» от 11 ноября 1917 года; «О бесплатной передаче больничным кассам лечебных учреждений предприятий» от 14 ноября 1917 года…

Выполняйте, граждане, работайте…

Однако многие «образованные» «россияне» — особенно из претендующих на роль «мозга» и «совести» нации, видеть и понимать всего этого не желали. И особенно показательными в этом отношении оказались «Несвоевременные мысли» Горького — серия из 58 статей, которые он публиковал в газете «Новая жизнь» с весны 1917 года по лето 1918 года.

Только умом и великодушием Ленина объясняю то, что он после ряда «несвоевременных» статей Горького конца 1917 и начала 1918 годов не поставил на отношениях с «великим пролетарским» писателем жирный и окончательный крест — Ленин умел прощать заблуждения… А нагадил тогда ему, а точнее — новой возникающей России, Горький немало. Так, в № 198 «Новой жизни» от 10 (23) декабря 1917 года он писал:

« Практический максимализм анархо-коммунистов и фантазёров из Смольного — пагубен для России и, прежде всего, — для русского рабочего класса. Народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, русский народ для них — та лошадь, которой учёные-бактериологи прививают тиф для того, чтоб лошадь выработала в своей крови противотифозную сыворотку. Вот именно такой жестокий и заранее обречённый на неудачу опыт проводят комиссары над русским народом, не думая о том, что измученная, полуголодная лошадка может издохнуть. Реформаторам из Смольного нет дела до России, они хладнокровно обрекают её в жертву своей грёзе о всемирной или европейской революции …»

Можно было бы привести немало подобных горьковских «несвоевременных» цитат, вонзаемых, как ножи, в тело ленинской революции, но стоит ли? И приведённого довольно…

Отвечая Горькому — не на эти обвинения, а уже по другому поводу, после взаимного восстановления отношений — Ленин писал 15 сентября 1919 года:

«Дорогой Алексей Максимыч!

…Я вспоминаю особенно мне запавшую в голову при наших разговорах (в Лондоне, на Капри и после) Вашу фразу:

«Мы, художники, невменяемые люди».

Вот именно!

«Художники, невменяемые люди».

«Интеллектуальные силы» народа смешивать с «силами» буржуазных интеллигентов неправильно… Для таких господ 10 000 000 убитых на империалистической войне — дело, заслуживающее поддержки… а гибель сотен тысяч в справедливой гражданской войне против помещиков и капиталистов вызывает ахи, охи, вздохи, истерики…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 51, с. 47–48.)

Ленин не пенял Горькому его собственными газетными истериками — Владимир Ильич, повторяю, был человеком великодушным, то есть — человеком великой души. А я, грешный, человек более злой, чем Ленин. И приведу, пожалуй, ещё одно извлечение из горьковских «Несвоевременных мыслей»…

В статье, опубликованной в № 100 (315) «Новой жизни от 13 (26) мая 1918 года, Горький писал уже нечто иное:

« Большевики? Представьте себе, — ведь это тоже люди, как все мы, они рождены женщинами, звериного в них не больше, чем в каждом из нас. Лучшие из них — превосходные люди, которыми со временем будет гордиться русская история, а ваши дети, внуки будут и восхищаться их энергией…