Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Баланс, однако, оказался крайне ненадежным. В 1689 г. за отказ признать сына Сукчона от любимой им наложницы Чан законным наследником все «западные», как «старики», так и «молодые», были полностью отстранены от власти: Сон Сиёлю было приказано покончить с жизнью, а более 100 человек — казнено и сослано. Кратковременный приход «южан» на освободившиеся посты закончился в итоге для этой «партии» политической трагедией: в 1694 г. в связи с раскрытием интриг наложницы Чан против других членов государевой семьи «южане» были жестко «вычищены» от власти и уже никогда больше не смогли к ней вернуться. Политическая гегемония окончательно перешла к «западным». Чередуя у власти «стариков» и «молодых», Сукчон старался и в этих условиях поддерживать определенный баланс, однако постепенно стала явной тенденция к почти монопольному преобладанию «стариков», искусно избавлявшихся от конкурентов. К концу правления Сукчона при дворе практически сформировался режим своеобразной «однопартийной диктатуры» последователей Сон Сиёля, ослаблявший в итоге государеву власть и пресекавший для не связанного с группировкой «стариков» основного большинства янбанства всякое серьезное участие в политической жизни. Значительное число янбанов , принадлежавших к разгромленным в бесконечных «чистках» фракциям, практически лишилось доступа к должностям даже при успешной сдаче экзамена, что приводило многие «благородные» семьи к разорению и, в конце концов, потере янбанского статуса. Так одним из побочных следствий ожесточенной «межпартийной» борьбы и итоговой монополизации власти «стариками» оказалось ускоренное разложение традиционной сословной системы: побежденные в борьбе группировки практически лишались основной привилегии господствующего сословия, т. е. права на чиновную карьеру и участие в политической жизни.

Жесткая политическая борьба и маргинализация значительной части правящего сословия проходила на фоне значительного возрастания социальной нестабильности «внизу». Общий экономический рост, увеличение населения и развитие товарно-денежных отношений вели к обогащению высшего и среднего слоев крестьянства, но в то же время и к появлению значительного количества бедняков, продававших обогатившимся соседям остатки земли, уходивших в батраки и легко становившихся жертвами голодовок и эпидемий в неурожайные годы. Большая голодовка, сопровождавшаяся эпидемиями и бунтами отчаявшихся крестьян-бедняков, случилась в 1671 г.; за ней последовали голод в 1690 и 1695 гг., также приведшие к крупным вспышкам насилия на селе. Но самым страшным был беспрецедентный по масштабам голод 1696–1699 гг., во время которого погибло более 300 тыс. человек. Вслед за тем на страну обрушились небывалые эпидемии оспы и проказы, унесшие несколько десятков тысяч жизней (1708, 1718 гг.); за эпидемиями следовали новые бедняцкие бунты (1708, 1721 гг.). В обстановке кризиса в массах получили распространение всевозможные «пророческие книги», предсказывавшие как скорый конец правящей династии, так и «конец света» с приходом в мир спасителя человечества ото всех бед — бодхисаттвы будущего Майтрейи. Частым явлением стало и самозванство — ряд буддийских монахов и шаманов, обладавших большим влиянием на низшие классы позднечосонского общества, объявляли себя то «чудесно спасшимися» сыновьями «злодейски умерщвленного» принца Сохёна, то даже самим бодхисаттвой Майтрейей, пришедшим наконец избавить землю от страданий. Подобные социально-психологические феномены показывали как степень недовольства непривилегированного большинства системой сословных привилегий, так и чрезвычайно низкий уровень политического сознания позднечосонской сельской бедноты, по традиции искавшей накаленным эмоциям выхода преимущественно в освященных временем мистических милленаристских теориях. Но сколь бы низок не был уровень крестьянского протеста, беспрерывное брожение внизу наглядно демонстрировало правящему классу необходимость стабилизации политической обстановки в стране. В то же время ясно было, что «однопартийная диктатура» «стариков», обрекавшая большинство янбанства на маргинализацию и вызывавшая поэтому серьезное недовольство в рядах правящего сословия, к стабильности не ведет. В связи с этим уже в последние года правления Сукчона постепенно вызревала идея «равноудаленности» двора от «партий» — привлечения янбанов на службу исключительно по способностям, вне зависимости от «партийной» принадлежности.

Эта идея начала — с весьма хорошими результатами — осуществляться в правление двух сильных и талантливых государей XVIII в. — Ёнджо (1724–1776) и Чонджо (1776–1800). Ёнджо, пришедший к власти после того, как его старший брат и предшественник на троне, Кёнджон (1720–1724), сошел с ума и подозрительно рано скончался в атмосфере непрекращающихся наветов, интриг и «чисток» (в которых, за сравнительно короткий период пребывания Кёнджона на троне, погибло около 60 членов фракции «стариков»), с самого начала решительно принялся за проведение политики «равноудаленности», провозгласив даже, что «разжигание групповых распрей будет теперь приравниваться к измене и мятежу». Решительные мероприятия сильного и целеустремленного государя включали жесткие репрессии по отношению к экстремистским группировкам всех основных партий и закрытие целого ряда (170 из примерно 700 существовавших) частных школ-академий ( совон ), ставших центрами сплочения для янбанских фракций и группировок и разжигания фракционной розни. Политика Ёнджо помогла ослабить «партии» и одновременно укрепить авторитет государевой власти, но и сопротивление встретила немалое: радикальные группировки из числа «молодых» и «южан» даже подняли в 1728 г. вооруженный мятеж (довольно быстро подавленный), считая, что Ёнджо, под видом политики равноудаленности, несправедливо покровительствует самой сильной из партий, «старикам». Их недовольство имело определенные основания: несмотря на всю риторику о «равноудаленности» и «таланте как единственном мериле достоинств», «партии» в реальности сохраняли свое значение, и сильнейшая из них, «старики», сыгравшая важную роль в процессе прихода Ёнджо к власти, продолжала в значительной степени определять течение политической жизни. Тем не менее, политика «равноудаленности» (известная в корейской историографии как тханпхёнчхэк — «меры по беспристрастному [отбору на службу]») дала свои результаты, укрепив в целом политический базис государевой власти и увеличив возможности для контроля над бюрократией «сверху». Кроме того, значительную популярность среди широких слоев янбанства , как столичного и провинциального, Ёнджо завоевало и его редкое пристрастие к конфуцианской мудрости (лекции по конфуцианской классике для государя, кёнъён , устраивались чаще, чем когда бы то ни было — почти каждые пять-шесть дней!), и строгий запрет на злоупотребление алкоголем и бытовую роскошь, призванный как-то сгладить, хотя бы внешне, углублявшееся расслоение в янбанской среде. В какой-то степени власть пошла навстречу и части требований «среднего сословия»: в 1772–1777 гг. был, скажем, окончательно отменен ряд оставшихся от раннечосонского периода формальных ограничений на продвижение сооль — побочных отпрысков янбанских фамилий — по службе (впрочем, некоторые ограничения все равно оставались в силе, да и в реальности дискриминация сохранялась по-прежнему). Наконец, для крестьянства огромное значение имело окончательное правовое оформление системы «откупа полотном от армии» ( пангун супхо ): с 1750 г. призывникам была назначена твердая норма сдачи военным властям «военного полотна» ( кунпхо ), превратившегося практически в форму регулярного подушного налога на взрослое мужское население страны. Официальная твердая норма была ниже, чем практиковалось ранее (1 пхиль полотна в год вместо 2 пхиль , требовавшихся до сих пор), что несомненно облегчило положение крестьянства; тем не менее, связанные со сбором этого налога всевозможные злоупотребления (взыскание полотна с несовершеннолетних или пожилых членов семей, а также бежавших соседей и родственников) не были окончательно устранены и остались одним из основных источников народного недовольства. Общее повышение статуса крестьянства, постепенное размывание норм сословного неравноправия было отражено и в других мерах этого периода: отмене ранее практиковавшихся только по отношению к простолюдинам жестоких наказаний (клеймение, переламывание коленей, и т. д.), строгий запрет на янбанские самосуды над крестьянами, и т. д. Достигнутая при Ёнджо социальная и политическая стабильность создала почву для развития торговли и ремесла, общего экономического и культурного подъема в стране.