Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Избегая прямого конфликта с Юанем, Коджон концентрировал усилия на частичных реформах, с американской и европейской помощью, в «неполитических» сферах — здравоохранении, образовании, и т. д. Так, в 1885 г. в Сеуле открылась первая государственная больница европейского типа ( Кванхевон ), возглавлявшаяся американским миссионером-врачом Г.Н.Алленом (1858–1932), позже ставшим американским генеральным консулом в Сеуле, одним из главных посредников в проникновении американского капитала в страну. Больница была очень популярна (в год число пациентов доходило до 10 тыс. человек), но постоянно страдала от нехваток медикаментов и квалифицированного персонала. В 1885 г. другой американский миссионер, Г.Г.Аппенцеллер (1858–1902), открыл в Сеуле первую частную школу западного типа, которой лично Коджон через два года присвоил имя Пэджэ Хактан — «Училища, воспитывающего таланты». В 1889 г. в этой школе стал издаваться первый в истории Кореи ежемесячный журнал — «Кёхве» («Церковь»). С 1886 г. преподавание английского языка и современных естественных наук велось специально приглашенными американскими учителями и во вновь открытой государственной школе западного типа — Югён Конвон . Среди студентов этого учебного заведения были и выходцы из самых влиятельных кланов при дворе, в том числе и сыновья олигархов из семейства Минов, при всей их прокитайской ориентации начавших понимать необходимость освоения «западных наук». С 1888 г. преподавали военные науки будущим корейским офицерам в специально организованной военной школе нового типа ( Ёнму конвон ) и три американских военных инструктора, старшим среди которых был прославившийся во время гражданской войны Севера и Юга бригадный генерал Вильям Дай (1831–1899), к тому времени вышедший в отставку. Однако косность корейской бюрократии и отсутствие средств практически свели на нет эту интересную попытку модернизировать корейские вооруженные силы. По донесениям российских военных путешественников, к 1889 г. в школе было только 20 учащихся (в то время как первоначально планировалось зачислить 60), занятия с которыми давали очень небольшой эффект. Эпохальным для корейского образования было открытие в 1886 г. миссионерской школы для девочек (ныне — Женский Университет Ихва в Сеуле) — ранее женщины доступа к публичному образованию не имели. В 1886 г. возобновилось и прекращенное после неудачного переворота в 1884 г. издание общедоступной газеты — теперь уже под именем «Хансон чубо», на еженедельной основе, с привлечением японских консультантов. Газету стали печатать не на китайском литературном языке, как раньше, а «смешанным шрифтом» с использованием как иероглифов, так и корейского алфавита, что делало издание более доступным. Таким образом, даже в период китайского засилья в политике Коджона имелись определенные реформаторские элементы.

Период 1885–1894 гг. был также временем первого знакомства со многими элементами современной культуры и быта, ранее в Корее неизвестными. Так, обосновавшиеся в Инчхоне европейские торговые фирмы (немецкая «Мейер и Ко» и другие) и европейские дипломаты в Сеуле именно тогда начали строить первые на корейской земле здания европейского типа с современными удобствами. Одним из них было, например, построенное в 1891 г. здание российской дипломатической миссии в Сеуле, частично сохранившееся до наших дней. Там же появились и первые европейские гостиницы с привычными для западных гостей кафе и барами. С 1890 г. в быт двора вошли кофе и индийский чай, приобретаемые при посредстве российской предпринимательницы немецкого происхождения А. Зонтаг (1854–1925), родственницы К. Вебера. Телеграфные линии и регулярное пароходное сообщение связали Корею с японским портом Нагасаки. Японцы были и организаторами первых в Корее акционерных обществ (1891 г.). Западные миссионеры напечатали первые в истории корейского языкознания корейско-французский (1880) и корейско-английский (1890) словари, начали издание корееведческого журнала «Корейский архив» ( Korean Repository ), рассчитанного на образованную европейскую публику. Со строительством в Сеуле первой протестантской церкви (1887) началось и постепенное проникновение протестантизма, первоначально в основном в среду купцов и соприкасавшихся с иностранцами интеллигентов. С подписанием в 1888 г. «Правил для сухопутной торговли» с Россией, устанавливавших порядок миграции корейцев на российскую территорию, у местных российских властей открылась возможность для принятия тех корейских переселенцев на российском Дальнем Востоке (переселение на пограничные российские земли началось уже в 1860-е годы, и к 1891 г. в Приморской области проживало 12 857 корейцев), которые прибыли туда до установления дипломатических отношений между Россией и Кореей в 1884 г., в российское подданство. Корейцы зачислялись в сословие государственных крестьян, их сельские общества получали права на самоуправление по существовавшим на тот момент в Российской Империи законам и правилам. Впервые в истории Кореи части ее подданных была предоставлена легальная возможность войти в подданство европейского государства. Облик традиционной Кореи менялся медленно, но последовательно.

Pис. 17. Здание российской миссии в Сеуле, в квартале Челдон. Архитектор А. И. Середин-Сабатин. Фото начала ХХ в.

Однако успехи ограниченной верхушечной вестернизации мало влияли на массы населения и были недостаточны для разрешения стоявших перед страной задач. В условиях, когда, по сообщениям английских дипломатических источников, из-за коррупции и примитивных методов транспортировки до столицы доходила лишь треть собиравшихся в провинции налогов, у правительства не было средств на проведение действительно масштабных реформ — скажем, строительство собственной военной промышленности с западным оборудованием (арсенал в Сеуле был способен лишь чинить европейские ружья, но не производить их; производство пороха в стране также отсутствовало) или организацию эффективной армии. Борьба же с коррупцией была невозможна, ибо главную выгоду от нее получала олигархия Минов, открыто торговавшая «теплыми местечками» в чиновничьем аппарате. Известно, что и Коджон — в чьей личной кассе находились средства, составлявшие примерно 40 % от всех ресурсов государственной казны, — активно «сотрудничал» с коррумпированными провинциальными администраторами, делившимися с ним «добычей». В то время как двор жил в роскоши и переправлял часть «теневых» средств на хранение в шанхайские и гонконгские банки, обнищавшая казна иногда задерживала даже жалованье иностранных военных инструкторов более чем на год из-за нехватки денег. Отсутствие средств привело в 1888 г. и к закрытию газеты «Хансон чубо», столь много сделавшей для ознакомления корейцев с положением дел в мире. Поскольку за поставки оружия корейской армии отвечало сразу несколько некомпетентных и коррумпированных чиновников, то проводить нормальные учения было очень трудно — бойцы одной и той же части имели на вооружении стрелковое оружие французского, российского и американского производства самых разных типов и моделей, часто бракованное и устаревшее. Обучение в школах западного типа было доступно лишь для нескольких десятков выходцев из привилегированных семей, в то время как основная часть даже янбанства , не говоря уж о простолюдинах, продолжала жить традиционными представлениями о мире. Наконец, гегемония прокитайской консервативной клики не давала возможности начать реформирование узловых элементов общественной жизни — таких, как, например, средневековая сословная система. Коджон ограничился лишь полуреформами, объявив в 1885 г. о том, что дети рабов освобождаются из рабского состояния. В целом, период 1885–1894 гг. может быть охарактеризован как неудачная модернизация: частичное, непоследовательное и поверхностное внедрение некоторых элементов современного образования, военного дела и т. д. в корейскую жизнь ничего не давало для разрешения противоречий сословной системы, коррумпированной и неэффективной администрации традиционного типа, или для развития хотя бы самых простых форм современного капитализма. В то время, как реформы буксовали, неограниченный вывоз за рубеж аграрной продукции вел к росту цен, голоду во многих уездах, новым вспышкам народных волнений и, в конце концов, крестьянской войне 1894 г. — знаменитому тонхакскому восстанию.