Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Союзники Кая — японцы — активно использовали каяскую территорию для нападений на Силла. Это спровоцировало в 400 г. масштабную карательную акцию со стороны «сюзерена» Силла, когурёского Квангэтхо-вана. Японцы были наголову разгромлены, а значительная часть южных районов Кая (прежде всего территория современного города Тоннэ близ стратегически важного устья р. Нактонган) подпала под влияние местных союзников Когурё — силласцев. Вскоре Кымгван, утеряв своё господствующее положение в среде южнокаяских политий и подвергнувшись нападению со стороны соседних каяских ранних государств, была вынуждена обратиться к Силла за военной помощью. Так, благодаря союзу с могущественным Когурё, было устранено серьезное препятствие на пути экспансии Силла в южном направлении.

V в. был для Силла временем стабильного развития производительных сил и культуры, а также серьезных постепенных изменений в социальной организации. Постепенно распространяется пахота на быках, дававшая более глубокую вспашку и несравненно лучшие урожаи. С 502 г. этот метод земледелия официально поощряется государством. Расширяется круг владельцев железных орудий сельскохозяйственного труда, прежде всего лопат и серпов. Как кажется, именно в этот период силласцы впервые знакомятся со снабженным железным сошником плугом. Государство организует крупномасштабные ирригационные работы на местах. Один пример масштабной мобилизации такого рода известен из источников под 429 г. В результате, в Силла, как и в Когурё III в., постепенно подтачиваются основы общинной собственности на землю. Поля, формально оставаясь общинным достоянием (и, в идеале, собственностью государства), реально переходят в распоряжение отдельных семей.

Рис. 39. Набор ритуальных бронзовых цилиндриков с язычками внутри (Кымгван, IV–V вв.). Видимо, подобного рода цилиндрические «колокольчики» играли роль священных музыкальных инструментов. Они использовались для призывания добрых духов и изгнания злых на религиозных церемониях. Похожие инструменты бытовали в описываемую эпоху и в районе Кинай в центре о. Хонсю (Япония). Длина — до 14 см.

В ходе этого процесса выделяется слой богатых крестьян ( хомин ). Владельцы часто недоступных для бедноты железных орудий труда и тяглового скота, они захватывают в свои руки общинное самоуправление, организацию общинного ополчения, и т. д. Одновременно беднейшие крестьяне начинают разоряться, переходя на положение батраков или бродяг. Расслоение в крестьянской среде ослабляет позиции традиционной знати пу , привыкшей опираться на традиции общинной солидарности. Но в то же время разложение кровнородственной общины укрепляет позиции государства, получившего возможность постепенно перейти к налоговой и мобилизационной эксплуатации каждого крестьянина индивидуально (вместо традиционных нерегулярных поборов с общины как целого). Процесс распространения железных орудий также в значительной мере контролировался государством, монополизировавшим основные железнорудные ресурсы и центры производства железа. Другим источником доходов для государства был открытый в 490 г. в столице рынок, где богатые крестьяне могли продавать свои продукты. Таким образом, постепенное развитие частной собственности и торговли, углубляющееся расслоение крестьянства способствовали, в конечном счете, укреплению государственной власти.

Рис. 40. Железный серп каяского производства, IV–V в. Обнаружен при раскопках в деревне Тоханни, уезд Хаман, пров. Юж. Кёнсан. Длина 16 см., ширина 3,6 см Похожие орудия использовались и силласкими крестьянами того времени.

Общему повышению роли государства в жизни общества способствовала и мобилизационная атмосфера, связанная со сложной и напряженной международной ситуацией V в. С середины V в. Силла избавилось от положения «вассала» Когурё, став в 433 г. союзником Пэкче и активно участвуя с 450-х гг., вместе с пэкчесцами и каясцами, в борьбе с продвижением когурёсцев на юг. Однако в связи с этим Силла начало подвергаться постоянным атакам когурёсцев и их союзников мохэ , и было вынуждено заняться строительством линии крепостей на своих северных и западных границах. Мобилизации на крепостное строительство и армейскую службу укрепляли роль военно-административной верхушки (рекрутировавшейся практически только из клана Ким) и способствовали постепенному формированию представлений о единстве, однородности силлаского социума, вне зависимости от традиционных родоплеменных подразделений. Тот же эффект вызывала и необходимость противостояния участившимся набегам японских пиратов, воспринимавшихся как старые, извечные враги Силла.

В процессе борьбы с японцами складывались легенды о преданных и отважных подданных, с готовностью пожертвовавших жизнью в борьбе с традиционным противником Силла, и эти легенды становились одной из основ нового, государственного самосознания. Особенно популярно было литературно дополненное и обработанное позже предание о правителе силласких земель на крайнем юге страны (ныне — г. Янсан в окрестностях г. Пусан), кане Пак Чесане. Он, согласно легенде, выручил в 418 г. из когурёского и японского заложничества братьев вана Нульджи (417–458), но был жестоко казнен (сожжен на костре) в отместку за это японцами. По преданию, в ответ на предложение японского государя предать Силла, стать японским подданным и тем сохранить себе жизнь Пак Чесан ответил, что он скорее готов стать «собакой или свиньей» в Силла, чем знатным слугой вражеского владыки. Эта модель поведения стала референтной для силлаского патриотизма на долгое время и была активно использована правящим слоем позже, в ходе боев за объединение полуострова под властью Силла. Другим способом обеспечить эмоциональное единение силласцев было основание в 487 г. (по другим источникам, даже ранее) Дворца Богов ( Сингун ) — центрального общесиллаского храма. Построенный на месте рождения легендарного Пак Хёккосе, он был посвящен обожествленным предкам кланов Ким и Пак и божествам Неба и Земли в целом. Так закладывались основы силлаской этно-культурной идентичности.

О том, какой уровень роскоши был необходим для поддержания престижа владык Силла этого времени, можно судить по материалам раскопок расположенных в основном в центре современного г. Кёнджу насыпных каменных курганов с деревянными саркофагами. Предположительно, это погребения силласких правителей V — начала VI вв. Верования того времени требовали снабжать покойных всем необходимым для загробной жизни, представлявшейся продолжением земного существования. Поэтому обстановка погребений дает представление о том, какими благами покойные пользовались при жизни. Так, один из самых известных силласких курганов этого времени, Гробница Небесной Лошади ( Чхонмачхон ; названа так исследователями по найденной в гробнице детали конской сбруи с великолепным рисунком летящей лошади), представляет собой круглую по форме каменную насыпь 6-метровой высоты. Над ней сложен земляной курган (общая высота — 12 м, радиус — 51 м). В саркофаге под насыпью ( мёгвак ) найдены прекрасная золотая корона, золотая шапка, наборный золотой пояс с множеством ювелирно выделанных подвесок различной формы (рыбы, ножики, и т. д.), сосуд из голубого стекла, предметы конской сбруи, оружие, и т. д. Все эти предметы, в которых явно чувствуется китайское, скифо-сибирское, а иногда даже и романо-переднеазиатское (как в случае со стеклянными сосудами) влияние, использовались погребенным (видимо, одним из государей Силла V в.) при жизни для утверждения личного и династийно-кланового престижа. Золотые короны и пояса, роскошные сабли, редкие и драгоценные для того времени стеклянные сосуды, а часто и кости десятков умерщевленных на похоронах людей (рабов или слуг) обнаружены и в других громадных погребениях этого периода: Кургане Золотой Короны ( Кымгванчхон ), курганах Собончхон и Хваннамтэчхон . Неудивительно, что, зная о роскоши, окружавшей силласких владык того времени, японцы называли Силла «страной золота и серебра».