Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Рис. 62. Стела, поставленная Лю Жэньюанем в бывшей пэкческой столице в 663 г. в память о разгроме движения за восстановления Пэкче. Высота — 335 см. Содержит подробное описание военных действий 660–663 гг.

Китайцы извлекли урок из происшедшего. Вместо Лю Жэньюаня главным администратором бывшего Пэкче был назначен ставший танской марионеткой сын Ыйджа-вана, Пуё Юн. Конечно, главной опорой его режима были оставшиеся на пэкческих землях танские войска (под командованием Лю Жэньгуя). Однако попытка — и небезуспешная — привлечь на китайскую сторону часть пэкческой правящей семьи и знати знаменовала новый, более реалистичный и долгосрочный подход Тан к «умиротворению» вновь завоеванной колонии. В 665 г., под танскую диктовку, Пуё Юн заключил с Силла формальный мир, скрепленный торжественным ритуальным жертвоприношением белой лошади на священной горе Китая, Тайшань. На самом деле, это действо оказалось лишь прелюдией к новым конфликтам. Силласцы вовсе не желали спустя рукава взирать на превращение части полуострова в китайскую колонию, и уже через пять лет былым союзникам суждено было стать врагами. Пока, однако, «трещины» силласко-танского альянса еще не выдавали себя, ибо союзникам осталась самое трудное — уничтожение Когурё.

Рис. 63. Скала Накхваам («Опавших Цветов») на реке Кымган, под столичной крепостью Пэкче. По преданию, в трагические дни падения пэкческой столицы в 660 г., 3 тысячи дворцовых женщин Ыйджа-вана предпочли броситься с этой скалы и разбиться насмерть, но не сдаться на позор врагу. Это предание (явно сильно преувеличенное — ван вряд ли имел столь многочисленный штат наложниц и служанок) в символической форме отражает травму, которую оставили в коллективном сознании пэкческих жителей насилия силласко-танских войск над беззащитными семьями жителей покоренных земель

Рис. 64. Чорёндэ — «Скала, с которой ловили дракона», расположенная недалеко от бывшей пэкческой столицы. По преданию, желая усмирить постоянно насылавшего на танских завоевателей бури и шторма дракона реки Кымган, китайский полководец Су Динфан поймал его на гигантскую удочку, используя в качестве наживки белую лошадь. Выщербы на скале Чорёндэ, как считается, не что иное, как следы драконьих лап. Это предание, по-видимому, отражает негативное отношение простых пэкчесцев к активно проводившейся китайскими завоевателями политике «переманивания» на свою сторону части пэкческой аристократии. Именно белую лошадь использовали в жертвоприношении, закрепившем подписание Пуё Юном и силласцами продиктованного танским владыкой мира. В подобных ритуальных актах пэкческие крестьяне и горожане вполне могли усмотреть хитроумную «приманку» китайской стороны.

Поход против Когурё был объявлен сразу же после разгрома Пэкче, в 661 г. Интересно, что эта акция встретила определенную оппозицию даже в среде танских сановников. Разочарованные более чем полувековым опытом бессмысленных и безрезультатных войн с когурёсцами, они считали новый поход неоправданной тратой сил, тем более что реальной стратегической угрозы блокированное танцами и их силласкими союзниками с юга и севера Когурё уже не представляло. Император, тем не менее, решился на выступление, исходя, как кажется, скорее из престижно-символических, чем из реальных политических соображений. Уничтожение «зазнавшихся варваров» должно было продемонстрировать мощь и непобедимость «Небесной Империи» и мироустроительную роль ее правителей, «Сыновей Неба», видевших себя единственными легитимными властителями всего цивилизованного мира.

Однако предостережения осторожных и реалистичных сановников оправдались. Танская армия (около 50 тыс. чел.) под командованием победителя пэкчесцев, Су Динфана, сумела дойти до Пхеньяна и осадить его, но взять города не смогла и принуждена была отступить. То же самое, но в худшем варианте, повторилось и в следующем, 662 г. Су Динфан не смог довести до конца осаду Пхеньяна из-за холодов и недостатка продовольствия. Ряд крупных китайских отрядов был жестоко потрепан когурёскими частями. В сражениях 662 г. роль силлаского войска свелась к доставке продовольствия армии Су Динфана. Основное бремя в борьбе с Когурё несла Танская империя.

Очередное поражение, понесенное от «северо-восточных варваров», было серьезным ударом по танскому престижу и мироустроительным амбициям. Но и Когурё победа досталась нелегко. Более чем полустолетнее противоборство с китайскими империями вконец истощило страну. Политическую волю элиты к продолжению этого героического — и разорительного — противостояния поддерживала лишь железная хватка военного диктатора Ён Гэсомуна. Однако положение режима Ён Гэсомуна становилось все более безнадежным. Особенно сильным ударом был провал движения за восстановление Пэкче, означавший, что больше Когурё не на кого опереться в регионе. Переломным моментом явилась смерть Ён Гэсомуна в 666 г. и разгоревшаяся сразу после этого борьба между его сыновьями за наследие отца. В итоге старший сын Ён Гэсомуна, Ён Намсэн, был отстранен от власти и вынужден бежать вместе со своими сторонниками в Китай и сдаться на милость Тан. Серьезно расколов когурёский правящий слой, этот инцидент дал китайцам «законный» предлог для новой агрессии, которую теперь можно было преподносить как «войну против узурпаторов».

В итоге масштабной танско-силлаской операции 667–668 гг. (силлаское войско играло, скорее, вспомогательную роль) Пхеньян был взят и Когурё как государство — сокрушено. Когурёские территории были переформированы в военное наместничество «Умиротворенный Восток» ( Аньдун духуфу ). Наместником назначили китайского полководца Сюэ Жэньгуя, сразу же приступившего к карательным операциям против рассеянных по провинциям отрядов когурёского сопротивления. Часть бывшей когурёской элиты была «награждена» танскими титулами и тем переманена на китайскую сторону. Но к управлению бывшими когурёскими землями коллаборационистов, как правило, не допускали, закономерно опасаясь, что они вновь изменят свою ориентацию и перейдут на сторону антитанского сопротивления.

Жестокие карательные походы танских войск, их бесчеловечные акции по искоренению потенциальных «бунтовщиков» (в частности, около 40 тыс. когурёсцев было насильственно переселено в глубь Китая) не могли не вызвать массового недовольства. Оно перешло в 670 г. в вооруженное народное выступление под руководством когурёского аристократа Ком Моджама. Восставшие громили танские гарнизоны и расправлялись с китайскими чиновниками. Чтобы придать выступлению легитимность, Ком Моджам провозгласил одного из просил ласки настроенных родственников последнего когурёского вана, по имени Ансын, новым государем. Силла вскоре начало активно помогать восставшим, что позволило им одержать ряд внушительных побед над танскими оккупантами. Вскоре Ансын был официально провозглашен когурёским ваном силласцами. После нескольких неудачных битв с танскими подкреплениями, Ансын, не желавший делить власть с Ком Моджамом, убил последного и бежал в Силла. Там ему был дан удел в кормление и младшая сестра силлаского государя Мунму (личное имя — Поммин; 661–681) — в жены. Все эти акции практически означали расторжение силласко-танского союза и объявление силласцами войны Танской империи. Что же сделало недавних союзников врагами? Какие детали послевоенного «устроения» бывших пэкческих и когурёских земель вызывали недовольство Силла? Наконец, что давало силласцам уверенность в возможности победить Тан — крупнейшую державу тогдашнего мира?