Андрей Мартьянов - Прогулки по средневековью

Нас интересуют миниатюры с изображениями Bademädchen, банщиц — прелестных девиц в камизах, дамском нижнем белье образца конца XIV века: платьишко из тонкого материала, длиной чуть ниже колена, с тонкими лямочками на плечах. Девицы не только щеголяют ночнушками, которые при соприкосновении с водой становятся абсолютно прозрачными, но и демонстрируют читателю атрибуты банного ремесла — бадейки с водой и…

И самые банальные веники! Которых якобы в Европе отроду не бывало, поскольку таковые есть неотъемлемая принадлежность русских бань, и точка! Мы не будем утверждать, что веники в парной использовались в том числе во Франции или Италии (на Апеннинах культура этювов тоже получила широчайшее распространение), но, по крайней мере, у чехов-богемцев, силезцев и восточных немцев веник был вполне известен — иначе зачем миниатюристу XIV века столь навязчиво его нам демонстрировать?.. Кстати, в той же «Библии Венцеля» с ее весьма фривольными иллюстрациями мы наблюдаем и прочий сопутствующий баням сервис — например, массажисток и парикмахерш.

Несколько слов о сервисе.

Существует вполне обоснованное мнение, что этювы довольно быстро превратились в блудилища, где клиенты невозбранно вступали в игривые отношения с прислужницами или использовали бани для приватных встреч, подразумевающих грех прелюбодеяния и супружескую измену.

Что было, то было, чего скрывать — возьмем хоть «Декамерон» Джованни Боккаччо, где банное распутство весьма подробно описано. Мы помним слова из «Регистра ремесел» Этьена Буало: «…не должен устраивать из своих домов днем и ночью публичных домов». дело в том, что парижскому прево в 1268 году попенял король Людовик IX Святой, до которого дошли нехорошие слухи о бесстыдствах в столичных этювах, — его величеством, человеком крайне набожным, было приказано, чтобы мыльни использовались строго для гигиенических целей; причем запрещать бани из-за царящих там безобразий королю и в голову не пришло.

Тем временем матушка Людовика Святого, королева Бланка Кастильская, несмотря на всю свою благочестивость, посещала роскошный общественный этюв «для благородных» на улице Сен-Мартен и не считала это чем-то зазорным или непристойным.

Поджо Джанфранческо Браччолини; гравюра 1600

Частота, с которой как Церковь, так и светские власти осуждают совместное купание мужчин и женщин, наводит на определенные размышления — следовательно, прецедентов блуда имелось предостаточно. Официальный Рим издает запрет на посещение бань мужчинами и женщинами вместе (исключение — супружеские пары) в 1250-х годах, но, как обычно, строгость законов компенсировалась их неисполнением, а у инквизиции было полно других, куда более серьезных дел, кроме беготни по баням и отслеживания общественной нравственности в таковых. В России аналогичный запрет тоже появился, но значительно позже, см. пункт 16 правил Большого Московского собора 1666–1667 годов.

В сущности, в подобных ограничениях нет ничего необычного — Святая Мать-Церковь обязана бороться за моральное здоровье прихожан. У слуг короля были свои соображения: хочешь открыть публичный дом — никто не станет возражать, только плати специальные налоги и устраивай заведение с непринужденными в общении барышнями в особом квартале. Использовать же этюв в качестве дома свиданий нельзя, поскольку это, безусловно, расходится с цеховыми правилами и действующим законодательством — когда парижскому прево окончательно надоели столь вопиющие нарушения, он проталкивает через городской парламент в 1399 году очередной грозный закон о запрете совместного мытья с немалыми штрафами для нарушителя, а особенно для клириков, аж целый турский ливр золотом! В пересчете цены на золото к 2017 году это около 20 тысяч рублей Российской Федерации, а с учетом изменения покупательной стоимости за шесть веков, получается почти 50 тысяч!

Понятно, что все эти меры не были особо результативными. Человеческую природу не исправишь, да и банщики не хотели терять выгодную статью дохода. Будем честны: за минувшие столетия мало что изменилось, и у весьма многих современных саун репутация тоже оставляет желать лучшего — так что не судите, да не судимы будете.

Общественные этювы, при всем их распространении, не могли заменить ванну домашнюю, являвшуюся вполне обыденной деталью любого обеспеченного дома — подразумевается средневековый «средний класс», зажиточные ремесленники или богатые крестьяне-землевладельцы, обслуживающие продуктовые рынки крупных городов. Такая же кадка, как и в этюве, изнутри застилалась плотной простыней и заполнялась горячей водой. Аристократия вовсю пользовалась отдушками для ванны — лепестки цветов, жасмин, розмарин, рябина, целебные травы.

А что же мыло? Как раз на времена расцвета этювов приходится пик средневекового мыловарения, основные центры были сосредоточены в Италии, на юге Франции в Марселе и в Кастильском королевстве. Технология омыления смеси растительных масел при помощи соды, предположительно, пришла из Алеппо (Халеба), где мыло производили еще в Античности, а традиция сохранялась и после арабского завоевания. Марсельское мыло появилось в X–XI веках («Британская энциклопедия» дает более поздние даты — около 1200 года) и было товаром для высших классов общества, простецы пользовались более грубым вариантом, который мог вываривать любой крестьянин — так называемое черное или зольное мыло. Ингредиенты зольного мыла были доступны каждому: вода, древесная зола и топленый животный или китовый жир. Неизвестно, использовалось зольное мыло для мытья или исключительно для стирки, но простота изготовления и дешевизна делали его доступным для всех слоев общества. Пахло зольное мыло неприятно, но щелочная составляющая давала возможность прекрасно отстирать одежду, при этом не раздражая кожу.

Наконец, во Флоренции и Венеции после долгих экспериментов научились делать полужидкое мыло с мускусным запахом или ароматизированное цветочными лепестками; понятно, что этот товар предназначался для господ — употреблялось оно в этювах для благородной публики и частных купальнях.

14 век, Гильом Де Лоррис, «Роман о Розе»

Сеньоры предпочитали проводить в домашних банях даже полуофициальные приемы, с обязательным вином и закусками. Бельгийский архивист и палеограф XIX века Луи Проспер Гашар отыскал документы, относящиеся к событиям при дворе герцога Бургундского Филиппа III Доброго, откуда мы узнаем о следующем: