Борис Шапталов - Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

Традиционное общество — это жестко иерархическое, слабо гуманизированное (один индивид должен быть готов к тому, что им пожертвуют ради общины), четко раз и навсегда регламентированная система. Традиционный социум в разных модификациях преобладал на планете на протяжении десятков тысяч лет. Преобладает и сейчас, хотя влияние традиционных ценностей в мире значительно упало, и они уступили место «комбинированным» типам.

Две с половиной тысячи лет назад появились общества, которые отдали предпочтение большей социальной гибкости. Демократия дала возможность значительно ускорить прогресс, но, одновременно, как позже выяснилось, ослаб контроль за деструкцией.

Как блокируется тенденция саморазрушения? В традиционном социуме с помощью обкатанных за тысячелетия регулятивных норм поведения (мораль), запретов (табу), традиций (сила авторитета), понимаемые как «естественное право». Охраняющая система создавались постепенно, на протяжении тысячелетий, исходя из накапливаемого опыта. Для религиозного человека эти нормы — результат прямого божественного вмешательства. Бог (боги) прямо предписывали людям то, что им делать нельзя и то, что делать нужно.

В демократическом обществе добавляется письменное, юридическое, право, которое, по мере «взросления» демократии, вытесняет значительную часть «естественного права» (родители уже не женят детей; дети не подчиняют авторитетам; большая патриархальная семья заменяется однопарной и т. д.). В обоих случаях системы блокировки работают исправно, иначе бы общества быстро разваливались, но иногда блокаторы разрушаются, и тогда верх берет антисистема.

Как уже было сказано, данное понятие было предложено Гумилевым. Можно не принимать трактовку и выводы, содержащиеся в его книгах, тем более, что в них немало сомнительного и явно неверного, но само понятие заслуживает ввода в научный оборот. В частности, без понятия антисистемы трудно выявить глубинные причины саморазрушения советско-партийной номенклатурой своего государства в 1980-е гг. Причем, антисистема не погибла вместе с КПСС, а получила свое продолжение в теории и практике ультралиберализма, тем более, что видные его представители сами в прошлом являлись функционерами КПСС.

Приведем примеры некоторых, с нашей точки зрения, верных положений учения Гумилева, сформулированных его последователем:

• «антисистема всегда стремится к моральному уничтожению этноса, из числа представителей которого она инкорпорирует своих новых членов»;

• «антисистема предполагает отмену всех моральных норм, общепринятых ради стабильного существования данного этноса»;

• «для антисистем зачастую важно бывает даже не подчинить себе людей, а хотя бы просто нейтрализовать их, чтобы они не мешали действовать членам антисистемы, как правило, составляющих в обществе активное меньшинство… такие деятели, заняв какие-либо руководящие посты, пусть даже незначительные, сразу начинают иногда даже не осознанно окружать себя помощниками из числа членов антисистемы или просто людей, близких ей по духу… Так постепенно антисистема получает политическую, экономическую и финансовую власть над обществом, даже если число членов самой антисистемы просто ничтожно»;

• «истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг к другу».

( Корявцев П. М. Философия антисистем. Опыт приложения теории этногенеза. Сайт Gumilevica: http://antisys.narod.ru/antisys.html.)

Практика показала верность изложенных принципов действия антисистемы. Ее проявления мы можем наблюдать практически ежедневно как в жизни западной цивилизации, так и в России. Это не значит, что антисистема уже победила. Но она явно формируется, постепенно распространяясь в обществе подобно раковой опухоли. Итогом конечной деятельности антисистемы становится деструкция.

Деструкция — есть подспудное разрушение «несущих опор» социума, переходящее в процесс саморазрушения общества. Элементы деструкции существуют в любом обществе. Подобно раковой клетке они задавлены и проявляют себя в виде отдельных антисоциальных явлений (преступности, например). Когда же общество поражает недуг по «римской» или «византийской» схеме, деструкция получает возможность не только набрать силу, но стать системной, т. е. взять на себя часть общественных функций, включая функцию этнического энергопроизводства. Только мнимого. Общество продолжает быть активным, но эта лихорадочная деятельность ориентирована уже не на позитивное созидание, а на паразитарное использование ранее накопленного.

Антисистема появляется сначала в виде локальных очагов (организованная преступность, декаданс-культура, политический экстремизм и пр.) и далее развивается в зависимости от состояния общества. В качестве примера возникновения антисистемы в локальных сферах общественной практики можно назвать дело Нечаева и Азефа в революционном движении России. В здоровом обществе все ограничилось бы сугубо частным случаем, но в недрах российской империи ее метастазы пошли дальше.

Показательна «плодотворная» связь члена ЦК партии эсеров Азефа с царским охранным отделением, приведшая с молчаливого согласия ее руководства, к убийству министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича. В обмен Азеф выдал десятки своих товарищей. Другой агент охранного отделения — Богров, убил главу правительства Столыпина, который своей деятельностью ущемлял интересы правящего класса. Это оказало самое негативное влияние на завершающей фазе существования царской династии. Будь Столыпин жив, трудно представить, чтобы он, со своей энергией и опытом борьбы с революцией 1905 года, допустил бы перерастание продовольственных волнений февраля 1917 года в восстание Но антисистема стала выгодной части приближенных ко двору, и расплата не заставила себя долго ждать.

Антисистема — это совокупность форм социальной жизни, чья деятельность разрушает государство, а затем, если не происходит обновление правящего класса, этноэнергетику нации. Генотип антисистемы направлен на формирование квазикультур, загрязняющих социокультурную среду и способствующих коррозии этноэнергетики, вплоть до подавления инстинкта самосохранения нации. В ее рамках наиболее доходным становится паразитирование на подлинной культуре, а особенно много денег приносит понижение общественного вкуса.

Принцип канадского исследователя Л. Питера гласит: высшая степень системной деградации (у него — бюрократизма) наступает тогда, когда любое решение в данной системе работает против самой системы. В сущности, это формулировка принципа антисистемы.

Питательной средой для развития антисистем во второй половине XX века стал либерализованный социум. Нередко этот этап именуют «постмодерном». Хотя это словечко, наряду с понятием «модерн», и стало модным и широко применяемым, но понятия остались маловразумительными по своей сути. Модерн — «современный», а постмодерн можно перевести как «следующий за современностью». Реальное назначение понятий модерн и постмодерн состоит в том, чтобы отметить этапы эволюции западного гражданского общества, как этапы его либерализации (фактически освобождения общества от моральных пут) вплоть до полной победы либерализма в качестве основной матрицы социальной жизнедеятельности. Только это этапы не развития, а нарастающего формирования антисистемы.