Борис Шапталов - Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

Постмодерн точнее было бы называть старым понятием — декаданс. Декаданс есть вступление общественной и культурной жизни нации в стадию деградации, то есть в стадию утраты принципов классического — высокоэнергетического — наследия. Именно в этом суть понятия «классика», как высокого образца. Декаданс — это сигнал о возможном крушении сложившейся системы, потому что свидетельствует о росте влияния деградантов на общество. Так, в России декаданс начала XX века предшествовал революции 1917 года. Декаданс Франции второй половины XVIII в. — свержению абсолютизма, а декаданс 1920-30-х годов — позорному крушению Третьей республики в 1940 году. Точно также декаданс 1920-х годов в Германии предшествовал ликвидации Веймарской республики. Таким образом, «постмодернизм» можно охарактеризовать, как искусство и философия жизни эпохи заката.

Декаданс — это испытание на прочность государства и социальных институтов, устоявшихся норм морали, традиций и правил. В здоровом обществе декаданс доминировать не может, так как будет встречен в штыки и локализован в качестве сугубо маргинального субстрата для «богемы». Совершенно иной прием он встречает в обществе, где «лед тронулся», традиционные устои дали трещину, пассионарии в правящей элите становятся явлением редким и нежелательным, а само общество жаждет острых ощущений не в сфере активной деятельности, а в ее имитациях.

При доминировании пассионарности, в литературе востребованы активные личности, яркие характеры, способные совершать сильные самоотверженные поступки. Эпоха прогресса нуждается в героях, которые не боятся волевых усилий, и чьи поступки ведут общество и всю цивилизацию к новым высотам. Иначе ситуация складывается в период спада, а тем более угасания сил общества, когда оно становится «старым», «усталым». Наступает время дряблых героев и «размытых» характеров.

В период социального подъема настоящие художники хотят влиять на общество. В период спада превалирует обратное мнение: «Я не верю, что искусство может изменить жизнь». Это заявление показательно тем, что известна масса примеров влияния искусства на жизнь людей. Но у декаданса нет энергии, способного увлечь и повести за собой. Оно может лишь констатировать распад и связанные с упадком психологические коллизии.

Если в обществе ослабевает этноэнергетика, то появляется «феномен Танатоса» — тяги к смерти. Историки потом удивляются проявлениям самоубийственной политики верхов. Винят отдельных правителей и политических деятелей, хотя, на деле, они есть зримое воплощение подспудных тенденций. Недаром этот греческий бог смерти изображался мужчиной с погашенным факелом в руке.

Тяга к самоубийству в современном западном социуме набирает темп. Разумеется, желание разделить судьбу древнего Рима и Византии не выступает в виде программой задачи. Инстинкт Танатоса проявляется в действиях подспудно, подсознательно, принимая характер самогипноза и оформляясь в антисистему. Такое поведение не есть, как уже отмечалось, что-то необычное. В мировой истории политическое и национальное самоубийство явление не редкое. Именно так повели себя политические классы античной Греции, позднего Халифата, многократно это было в истории Китая, а также в СССР, где номенклатура сама покончила со своим государством. Правда, на Западе существуют и борются силы, стремящиеся сохранить сильную этноэнергетику своих народов, но чем дальше, тем встречают все более сильное сопротивление.

Для декаданса «римская» модель разложения является питательной средой и катализатором. Это идеальная среда. А современные западные общества приобретают черты охлократической демократии. В выборной борьбе большую роль начали играть вопросы раздачи социальной дармовщины. Это родовая черта демократии, начиная с античных времен — проблема компетентности избирателей в вопросах политики и экономики. 90 процентов современных избирателей имеют довольно слабое представление о механизмах экономического развития и способах формирования доходов. Поэтому демагог, сулящий всевозможные блага народу в случае своего избрания, часто получает преимущество перед честным политиком. Но самое страшное, если популист начинает всерьез выполнять свои обещания. Оторванная от реальной экономики политика заканчивается долговой ямой, как это произошло с целым рядом государств западных демократий, вроде Греции, а до нее в Аргентине и некоторых других странах. Однако напор сторонников «хлеба и зрелищ» не ослабевает, и демократия, несмотря на все свои технические и научные успехи, высокую производительность труда, начинает слабеть, а оттесненные напериферию традиционные общества вновь получают преимущество и перспективу реванша.

Традиционное общество — это общество дисциплины и самодисциплины. Этим оно устойчиво. В либерализованном социуме свободу получают все, включая деградантов. Их деятельность прикрывается идеологическими лозунгами: «А судьи кто?», «Каждый имеет право на самовыражение» и пр. С этого момента либерально-демократическое общество начинает проигрывать социальное соревнование обществу традиционному. Поначалу это малозаметно, ибо демократы продолжают свою созидательную работу, развивая производительные силы, храня содержательные устои культуры («классику»), поддерживая нормы морали. Но либералы и те, кто выдают их за себя, уже начали работу кротов и термитов, подгрызая опоры этноса.

Процессы деградации цивилизации европейского типа и возможность ее крушения, создает угрозу отката в архаизацию, как это произошло с постантичной Европой. Ведь 100 процентов научных открытий и создание практически всей новой техники приходится на государства, живущие по законам евро-атлантической демократии. И сколько ее ни критикуй, замены ей, особенно после крушения социализма, не наблюдается. Критиковать можно кого и что угодно, а вот создать социум, создающий компьютеры, новые виды связи и технологии, поднимающие производительность труда во много раз, не может никто. Поэтому гибель демократии западного типа одновременно означает остановку прогресса в масштабах планеты. Правда, есть предложения по замене более «справедливым» строем, но это все сугубо умозрительные проекты, нигде не подтвержденные на практике. Так что в сохранении сильной этноэнергетики в западных странах объективно заинтересовано все человечество.

Что такое сильная этноэнергетика? В истории раннего Рима есть показательный эпизод. По легенде в общине римлян не хватало женщин, и они похитили их у племени сабинян. Когда мужчины племени пошли войной, то сами похищенные женщины остановили кровопролитие. Получается, что римляне оказались настолько привлекательными мужьями, что похищенные женщины быстро смирились со своей судьбой. Спрашивается: а какими были мужчины-сабиняне? Похоже, не лучшими. Немудрено, что племя сабинян исчезло, а римляне превратились в доминирующий народ. Правда, потом сами римляне разделили судьбу сабинян. Путь показательный.