Алексей Пиманов - Чисто партийное убийство

Такое проявление народной любви Хрущева раздражало.

В те октябрьские дни на соседней Восьмой даче разместился Микоян. Мы выяснили по документам Федеральной службы охраны, что Анастас Иванович уже поджидал Хрущева в резиденции, а не прилетел позже, как утверждали он сам и некоторые исследователи. Видимо, ничего тревожного из новостей Микоян Хрущеву решил не сообщать, а Хрущев доверял Микояну.

На следующее утро после приезда на пицундскую госдачу Хрущев встал в восемь часов и отправился, как обычно, на прогулку. Подышать свежим морским воздухом.

Еще до завтрака.

Он ходил по дорожке вдоль моря и размышлял. Вовсе не плохая погода заставила его переехать сюда из Крыма. Температура воздуха здесь была такой же, да к тому же ветрено. Полагаем, что основной причиной переезда было беспокойство за происходящее в Кремле и острое желание побыстрее встретиться с Анастасом Микояном, чтобы обсудить возникшую ситуацию. Свой отдых в Пицунде Хрущев построил как всегда. Подъем около восьми утра и сразу же обязательная долгая прогулка вдоль моря. Завтракал он, как правило, в девять за длинным столом, очень напоминающим зал заседаний Политбюро на сталинской даче. Стол, конечно, застилался скатертью. Находившийся на диете грузный Никита Сергеевич завтракал всегда легко, на скорую руку. Как он говорил, чтобы «не соблазняться», и сразу же с помощником принимался за документы. Лучше всего ему работалось, как ни странно, на террасе огромного бассейна, построенного специально по его заказу примерно в трехстах метрах от его резиденции.

В этот приезд в море вода была прохладная, так что Хрущев купался постоянно в бассейне.

Вообще, пловец из него был неважный, но если погода была хорошей, Хрущев мог, надев спасательный оранжевый пояс, подолгу купаться в море, так выматывая охрану, что офицерам-телохранителям приходилось менять друг друга в воде, чтобы не замерзнуть. После обеда следовал короткий отдых, после которого Хрущев опять спешил в бассейн освежиться. Потом, если были в плане, обязательно встречи и деловые звонки. Вечером Никита Сергеевич усаживался в домашнем кинотеатре, который одновременно был и бильярдной, посмотреть кинофильм. Это было его любимым занятием.

Солнечным утром двенадцатого октября Хрущев после завтрака и массажа удобно расположился в плетеном кресле на открытой террасе бассейна. Докладывал о делах его помощник Лебедев. Последнее время помощники все чаще зачитывали бумаги вслух: зрение у Хрущева стало хуже, глаза быстро уставали. Только документы, требующие особого внимания, он читал сам. С минуты на минуту должны были вывести на орбиту «Восход» с тремя космонавтами на борту: Комаровым, Феоктистовым, Егоровым. И он ждал, как всегда, доклада об успешном запуске.

Но звонка не было.

Уже прошло больше сорока минут после старта, а телефон все молчал. Обычно заместитель председателя Совета Министров Смирнов, отвечавший за ракетную технику, тут же докладывал о запуске, зная, какое внимание первый секретарь уделял космосу. А тут словно ничего не происходит.

Казалось, о Хрущеве просто забыли.

В раздражении он приказывает соединить его с Москвой, со Смирновым.

Запуск прошел хорошо, космонавты уже на орбите — доложил тот. В гневе Никита Сергеевич стал выговаривать ему за молчание. Собеседник оправдывался, отвечая, что позвонить просто не успел. Хрущев бросил трубку. Видимо, крайнее возбуждение помешало ему трезво оценить заминку со звонком как еще одно предостережение. Любому, даже не очень сведущему в аппаратных делах человеку было бы понятно: наступил такой момент, когда даже второй эшелон руководства считает, что докладывать первому секретарю об успешном запуске космического корабля уже не обязательно.

Никита Сергеевич этот явно тревожный знак пропустил мимо ушей.

Чтобы как-то разрядить обстановку, помощник Хрущева организовал прямую телефонную связь с космическим кораблем. Он знал, что шеф обожал говорить с космонавтами и настроение у него от этого поднимается. Так было и на этот раз.

Из маленького кабинета, который был раньше проходной комнатой, Хрущев говорил в тот день с орбитой. После разговора он оттаял и об инциденте забыл. И потом после совместного обеда Хрущев и Микоян пошли гулять под соснами по бесконечным дорожкам парка. Как обычно, сзади, стараясь не быть назойливым, на некотором расстоянии двигался телохранитель Хрущева Николай Васильев — в 1964 г. майор, зам. начальника личной охраны Хрущева.

«Проходя мимо дачи, ко мне подошел сотрудник личной охраны и говорит: «Николай Федорович, звонили из Москвы и просили Никиту Сергеевича срочно связаться с Москвой».

Я догнал Никиту Сергеевича, доложил ему. Никита Сергеевич говорит Микояну: «Ну что же, тогда пойдемте в дом».

Они развернулись и пошли в дом».

Все основные участники заговора: Шелепин, Подгорный, Суслов, Полянский и шеф КГБ Семичастный собрались в этот момент на брежневской квартире в Москве на Кутузовском, 26. К перевороту все было в принципе готово, оставалось решить щекотливый вопрос: кто будет звонить и вызывать Хрущева из отпуска?

В. Семичастный : «Возник вопрос, и не Шелепин это говорил, а кто-то там, что ну давай, Лень, звони. — А почему я, почему не ты? Почему? Ты же второй, ты все же, понимаешь, второе лицо. Ну а Суслова? Да нет. Ты уж, как говорят, взялся за это дело, так ты давай. Мы его почти подтолкнули к этому, вызвали Пицунду. А потом уже: Леонид Ильич, вот уже Хрущев на телефоне. Ну, вот так».

Главной задачей тогда было выманить первого секретаря из Пицунды в Москву на заседание Пленума ЦК. Договорились, что поводом будет срочная необходимость обсудить поправки к семилетнему плану и предложения Хрущева по переустройству сельского хозяйства. Причины были явно надуманными, и говорить на эту тему с непредсказуемым вождем боялись все.

Хрущев говорил с Брежневым довольно грубо, ехать явно не хотел и своему заместителю не уступал. Свидетелем разговора был Анастас Иванович Микоян. Позже он вспоминал: «Сначала в этом кабинете Хрущев с раздражением отбивался от приглашения приехать. Что значит — все собрались? Отдохну, через две недели приеду в Москву, тогда все и обсудим. Ведь до Пленума еще далеко, он состоится по плану в ноябре. Однако к концу телефонного разговора Хрущев все-таки сдается. Хорошо, если так срочно, завтра прилечу. В полнейшем молчании кладет трубку и после паузы произносит: «А ведь сельское хозяйство тут ни при чем, это они обо мне хотят поставить вопрос».

Как только Хрущев дал согласие вернуться в Москву, там все закрутилось на повышенных оборотах. Дело в том, что дата экстренного Пленума ЦК КПСС заранее не оговаривалась. Если бы Хрущев не согласился на отъезд из Пицунды в тот день, то, конечно, силой его в Москву бы никто не притащил. И дата Пленума была бы другой. Но это все — если бы. В столицу уже были приглашены под разными предлогами представители республиканских и областных партийных организаций. Члены ЦК и кандидаты томились в ожидании, какие команды последуют из Кремля, от Президиума ЦК.