Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

Англичане и янки везли в Кантон опиум, вывозя серебро. Но они же везли туда и свою браконьерскую добычу — русские аляскинские и алеутские меха, которые, как было сказано в записке, « составляют единственный род промышленности, помощию коего они надеются быть в состоянии отвлечь китайцев от Кяхты, где взаимный их с россиянами довольно важный производится торг, и приманить их в Кантон, естли бы удалось им найти способ доставлять в тамошний порт те промысловые приобретения, которыми Компания снабдевает Кяхту ».

Способ доставлять-то был известный — по океану, и тут препятствий и проблем не было. Проблема для янки была в том, что способ «промысловых приобретений» пушнины был, как ни крути, — браконьерским, незаконным. И всегда можно было вместо Кантона оказаться, скажем, в Петропавловске-Камчатском или в Ново-Архангельске, задержанным русским крейсерским патрульным судном.

Пока что янки чаще всего всё сходило с рук, но Указ от 4 сентября 1821 года создавал убийственную для их бизнеса юридическую базу. А если бы её подкрепило расширенное патрулирование — прощай, кантонские англосаксонские гешефты «русско-американского» происхождения. Тем более что и судам РАК в Кантон путь заказан не был…

ОПАСНОСТЬ же для англосаксонского нелегального «бизнеса» становилась всё реальнее. Сразу после принятия Указа от 4 сентября 1821 года, в воды Русской Америки был направлен шлюп «Аполлон» для несения уже обычной в практике Русской Америки патрульной службы. Он вышел из Кронштадта 28 сентября 1821 года под командой капитана 1-го ранга Иринарха Степановича Тулубьева. После смерти Тулубьева в Индийском океане от туберкулёза шлюп принял лейтенант Степан Петрович Хрущёв (будущий адмирал), который и привёл его в Петропавловск в августе 1822 года, затем начав патрулирование. На «Аполлоне» плавал лейтенантом и будущий декабрист Михаил Карлович Кюхельбекер.

В октябре «Аполлон» задержал и досмотрел американское судно «Pearl» («Жемчужина»), которое до этого уже было вынуждено оставить в Ново-Архангельске свой первый контрабандный груз пушнины. Вскоре эта «жемчужина» утонула в навозной куче «негодующих» статей американских газет.

16 августа 1822 года на смену Хрущёву вышли фрегат «Крейсер» под командой капитана 2-го ранга Михаила Петровича Лазарева-знаменитого и шлюп «Ладога» под командой его старшего (с годом всего, правда, разницы) брата, капитан-лейтенанта Андрея Петровича Лазарева (был ещё и третий, младший брат Лазарев — Алексей, тоже кругосветчик-«американец», и тоже будущий адмирал).

«Крейсер» и «Ладога» были ещё в пути, а начальник Морского штаба адмирал Антон Васильевич Моллер докладывал 7 марта 1823 года императору:

« По высочайшему в. и. в-ва повелению, 25-го числа прошедшего генваря последовавшему, приуготовляется для посылки к российско-американским колониям на предмет охранения их от влияния иностранных контрабандистов 24-пушечный шлюп под командой гвардейского экипажа капитан-лейтенанта Коцебу.

Ныне министр финансов по ходатайству Российско-американской компании, желающей отправить в будущую навигацию одно или два судна в свои колонии под прикрытием военного фрегата, объявил мне высочайшую в. и. в-ва волю, дабы назначаемый в сём году военный фрегат непременно был приготовлен к отправлению для вышеизъявленной цели с открытием наступающей навигации и чтоб вместе с ним отправлена была экспедиция оной Компании.

Полагая назначить для удовлетворения сей надобности 44-пушечный фрегат «Вестовой» сверх означенного шлюпа, я всеподданнейше испрашиваю на сие высочайшего в. и. в-ва разрешения».

На рапорте Моллера Александр пометил: « Исполнить. С.-Петербург, марта 11-го 1823 г .».

Лазарев же 10 декабря 1823 года, по прибытии в Ново-Архангельск, направил в Адмиралтейств-коллегию рапорт, где докладывал о вручении инструкций правителю колоний Муравьёву и о том, что Муравьёв предписал шлюпам «Ладога» и «Аполлон» вернуться в Санкт-Петербург, а «Крейсеру» — отправиться за грузом продовольствия в Калифорнию (то есть в Форт-Росс).

К месту будет заметить, что в начале этого же, 1823 года Муравьёв сообщал в Петербург о возвращении из Калифорнии компанейского брига «Волга» с грузом хлеба и указывал, что « заводимое вокруг селения хлебопашество в последствии времени могло бы принести ощутительную пользу для всех здешних колоний, ежели б сие селение было удержано за нами »…

Вернёмся, однако, к миссии Лазарева…

Тридцатитрёхлетний Михаил Лазарев, герой Наваринской битвы, настоящий русский патриот, был моряком смелым, решительным, самолюбивым, горячим и при этом — очень опытным. В 1813 году, командуя кораблём РАК «Суворов», он начал своё первое кругосветное путешествие с заходом в Русскую Америку, в 1819–1821 годах капитаном шлюпа «Мирный» в составе экспедиции Беллинсгаузена участвовал в первом русском кругосветном антарктическом плавании.

Выбор Лазарева в качестве командира патрульного отряда говорил сам за себя и показывал, какое значение Петербург придавал этому походу. Однако перед выходом отряда адмирал Моллер вручил Лазареву инструкцию, где ему предписывалось « производить свои наблюдения сколь можно ближе к твёрдой земле (то есть к береговой черте. — С.К .)», а вскоре поступили и дополнительные указания: « Поелику производить наблюдение для крейсирующих судов определяется по высочайшей воле сколь можно ближе к твёрдой земле, то сия возможная близость расстояния должна быть принята к исполнению на пушечный выстрел от берега »…

Пушечный выстрел от берега — это были даже не «три-четыре» мили Галлатина… И Александр, хотя и отправлял весной 1823 года русские военные фрегаты на охрану русских промыслов и владений, заранее уступал в вопросе об изменении статуса Берингова моря не в пользу РАК без видимого боя. Причём фактически вопрос стоял шире — не в экономическом, и даже не в политическом, а в перспективном геополитическом ракурсе. Объективно в те годы решался вопрос — быть ли России в будущем великой тихоокеанской державой или нет? И уже закладывалась база для решения этого вопроса не в пользу не просто РАК, но — не в пользу будущего России.

Влияние Нессельроде и прочих «грязных» и «чёрных» «кардиналов» российской политики было здесь налицо. Всё здоровое в России, начиная с её военных моряков, было готово пушками подкрепить права россиян на владение пространством Северо-Западной Америки. И лишь их формальный верховный вождь всё более колебался и поддавался влияниям, чуждым и враждебным интересам России. Он то санкционировал верную линию, то сам же её запутывал, а то и обрывал.

Не очень настойчивыми (хотя тому могли быть разные причины) оказались и директора РАК. Показательна в этом отношении история с крейсерством русских военных судов. Для целей крейсерства около берегов, принадлежащих РАК, а также и для доставки грузов на Камчатку начальник Морского штаба в ноябре 1822 года предписал построить на Охтенской верфи 24-пушечный шлюп, получивший название «Предприятие». В январе 1823 года командиром строящегося судна был назначен Отто Евстафьевич Коцебу, а 22 мая шлюп был спущен на воду и стал готовиться в поход для обеспечения патрулирования (крейсерства) русских американских вод.