Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

Гринёв же, по сути, в своей «академической» статье тщательно собрал и выдал за историческую истину все слухи и сплетни тех лет, а порой — и похуже. Так, он подвергает сомнению лояльность Шелихова к аборигенам и описывает стычку Шелихова с кадьякцами, в которой, по словам самого Шелихова, тот старался вести пушечный огонь по скалам и хижинам, а не по людям. Шелихов писал: «сколько я ни избегал пролития крови, нельзя однако ж думать, чтобы не было при сем несколько из них убито».

Гринёв комментирует это в следующих выражениях: «По свидетельству подлекаря М. Бритюкова, этих «несколько» было более 500 человек, причём попавших в плен мужчин Шелихов приказал отвести в тундру и переколоть копьями (? — С.К .)».

Однако Гринёв умалчивает, что Бритюков был последовательным ненавистником Шелихова и подал на него форменный донос, поскольку обвинение в неоправданных репрессиях против аборигенов было в глазах российских властей серьёзным делом. Бритюков просто оговорил Шелихова — своего врага. И в письме от 30 августа 1789 года правителю русских поселений в Америке Евстратию Ивановичу Деларову Шелихов — среди наставлений, советов и новостей — сообщал: « Бритюков прошлого году на меня в ложных доносительствах, и за ложный ево донос по изследованию конечно будет законом наказан, хотя уже он и сам стократно раскаеваетца, но пособить ему никто не будет в силах, потому что донос его высоко пошол, где царствует справедливость одна (то есть к Екатерине. — С.К .)…».

Впрочем, как говаривал Александр Васильевич Суворов: «Бог — с нами, и бог с ними…» Так что бог с ними — с бритюковыми, болховитиновыми, гринёвыми..

Но как всё же всё было на деле?

ВО-ПЕРВЫХ, вряд ли и в лучшие времена на Алеутах было более 10 тысяч коренных жителей — основания так полагать есть, потому что мало-мальски достоверные переписи XIX века не приближаются даже к этой цифре, а при этом в разные периоды 1820—1840-х годов данные достаточно стабильны на уровне 5–8 тысяч человек. Причём не забудем, что в России привыкли вести счёт на «ревизские души», то есть подсчитывали лишь мужчин.

Во внутренней, «компанейской» записке РАК от 23 декабря русского стиля 1816 года сообщается, что в 1806 году «крещёных алеут и американцев… считалось более 20 тысяч душ обоего пола». Но тут учтены и материковые аборигены, которых было больше, а не только островитяне… И опять-таки, если для официальных данных была свойственна «ревизская» направленность, то при подсчёте христианских душ не забывали даже младенцев.

Коллектив академика Фурсенко сообщает о 2,5 тысячи алеутов к 1834 году, однако есть данные о примерно 6 тысячах их в те же годы. Тем не менее как быть с основным обвинением «новорусскими» историками Шелихова и соратников Шелихова фактически в геноциде?

Попробуем и в этом разобраться…

В непростом для России, но уже — прочно победном, 1944 году в Ленинграде в издательстве Академии наук СССР вышел в свет сборник материалов «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII–XIX веках»… Сегодня это — уже двойной документ двух эпох: 1) эпохи подвижнического отстаивания русскими интересов России в Русской Америке и 2) эпохи отстаивания Советской Россией во время Великой Отечественной войны правды о русской истории… Так вот, периодом с 5 мая 1786 года по апрель 1787 года датировано помещённое в сборнике «Наставление Г.И. Шелехова главному правителю К.А. Самойлову»…

Прямое цитирование документов XVIII века осложнено тяжеловесным языком того времени — читать их нередко непросто, хотя и интересно. Однако кое-что процитирую прямо…

Пункт второй наставления начинался так: « По усиливании же российских компаний нашей людей в сем крае (на Алеутах и Аляске. — С.К .) стараться через всякие снисхождения кытатских, алексинских, кинанцов, чугачь приводить в совершенное российскому императорскому престолу подданство… » Высокомерные и жестокие пришельцы по мере усиления имеют склонность к подавлению аборигенов, а Шелихов говорит о «снисхождении» по мере «усиливания»… Что-то не вяжется это с обвинениями словаря Фурсенко и профессора Гринёва…

А вот извлечение из пункта третьего:

« Во время примерения вышесказанных обитателей объявлять каждому законныя и спокойственныя к человеческому благу и отечества нашего учреждения и растолковывать всегда… чтобы они древния свои поступки злыя оставили, как-то: междуусобныя разбои, воровства против россиян, убийственныя замыслы и всякое непостоянство… »

А вот — из пункта четвертого:

« А при том всегда во время объездов чрез разных и верных толмачей разведывать и… наблюдать, чтобы все пришедшия обитатели в подданство не имели от лености и нерадения здешних продуктов в пищи и в одеянии нужды, не так, как они по лености и распутно по воле своей до нас бедно жили… »

И, наконец, из пункта пятого, но — далеко не последнего:

« Заведенное мною российской грамоте здешних обитателей детское училище умножить… что весьма в сем краю почитать должно для познания просвещенного учреждения в благоденствии человеческого рода полезным и нужным… »

Неужели уже из этого чисто внутреннего документа компании, оставляемого Шелиховым на острове Кыктак (Кадьяке) енисейскому купцу Константину Алексеевичу Самойлову, не видна подлинная политика русского купца Шелихова по отношению к аборигенам Алеут и Аляски?

Убивать аборигенов русским, увы, приходилось. Потому что они — как уже было сказано выше — убивали русских. Аборигены Алеутских островов и Аляски были далеко не всегда дружелюбны уже в силу немотивированного неприятия чужого — того, что учёные называют «ксенофобией».

19 апреля 1787 года Шелихов в своём доношении «Его высокопревосходительству господину генералу поручику правящему должность Иркутского и Колыванского генерал-губернатора и разных орденов кавалеру Ивану Варфоломеевичу Якобии от морских Северовосточного океана вояжирований компаниона рыльского купца Григория Шелихова» писал: « В разсуждении многолюдственного числа (а русских у Шелихова не было и полутора сотен. — С.К.) обитающих на… островах… разных немирных народов, также по… сырости морского воздуха цынготной болезни, встречались всякие препятствия, кои я принужден был сносить бодрым духом и всеми способами… Но при всей такой… слабости, от покушаемых обитающими народами на нас зверских нападениев должно было недремлющим оком иметь всякую осторожность и оборону без страху и утомления… »

Григорий Иванович писал далее, что хотя « тамошние народы… часто и сильно многолюдством на нас нападали », но русские всегда успешно отбивались.