Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

Народовольцы призывали к свободным всесословным выборам в условиях свободы слова и сходок, а царь заявил, что не будет допущено никакое общественное участие в делах государственного управления. И даже такой супермонархист, как генерал Епанчин, автор мемуаров «На службе трёх императоров», признавал, что Победоносцеву «по праву можно присвоить титул» «злого гения России»…

С генералом от инфантерии Епанчиным нельзя было не согласиться! Но, спрашивается — а все эти генерал-адмиралы-константины, министры-«городовые», лайонеллы-шакалы ротшильды, штиглицы и стекли — они что, были добрыми русскими гениями? А те, кто их до власти над Россией допускал, все эти венценосцы, они что — тоже ни при чём?

В своей статье «Власть и начальство» Победоносцев писал:

«Власть как носительница правды нуждается более всего в людях правды, в людях твёрдой мысли, крепкого разумения и правого слова, у коих да и нет не соприкасаются и не сливаются, но самостоятельно и раздельно возникают в духе и в слове выражаются. Правый человек есть человек цельный — не терпящий раздвоения. Только такие люди могут быть твёрдой опорой власти и верными её руководителями».

Сами по себе приведённые выше слова выражали верные, глубокие идеи и замыслы. Но, сказанные одним из идеологических столпов России Александра III, эти слова с учётом реальной ситуации с «людьми власти» в России конца XIX века, в преддверии возвышения фигур типа Витте, звучали издевательски, а скорее — даже зловеще! Нерв эпохи Николая I и Александра II определяли прямые антиподы идеала Победоносцева. И вот теперь наступала аналогичная эпоха Александра III Последнего, а за ней — и Николая II Последнего…

В этих финишных десятилетиях русского царизма дела гнусные были перемешаны с делами славными. Один из примеров тому — дореволюционная история завода «Русский дизель». Впрочем, такое название завод получил уже в советском 1919 году, что тоже вполне символично.

Завод был основан в Петербурге в 1849 году как чугунолитейный, механический, судоремонтный. С 1870 года — это завод Нобеля, производил вооружение и боеприпасы по заказам военного ведомства, а также токарно-сверлильные станки, паровые молоты, гидравлические прессы.

С 1878 года завод начинает также производить оборудование для нефтяной промышленности и первые в мире железнодорожные вагоны-цистерны для транспортирования нефти и керосина, а в 1899 году там создают первый в мире промышленный дизель на сырой нефти.

В 1903 году производится первый в мире судовой дизель, установленный на первом в мире теплоходе — нефтеналивном судне «Вандал»…

Славная история одного лишь завода, и за ней — не только деньги Нобеля, Россией же и обеспеченные, а прежде всего талант, труд, мысль и пот русских людей. Но как подло и гнусно русскую силу то и дело умело направляли не вперёд, а вбок — так, чтобы она расходовалась для России впустую, зато обеспечивала успех и могущество другим.

Русские приоритеты властью не поддерживались, а в итоге или перехватывались зарубежными конкурентами, или хирели и глохли. К началу ХХ века Россия всё более широко выходила во внешний мир, но там её втягивали в авантюры. И всё более авантюрной становилась политика России на Дальнем Востоке, а точнее — запределами уже прочно, естественно русского, «муравьёвского» Дальнего Востока.

У РОССИИ на Дальнем Востоке и в Сибири всегда хватало людей крепких. И если они не всегда были в должной мере энергичны и предприимчивы, то деятельных людей на русский Восток в избытке поставляла Центральная и Северная Россия — достаточно вспомнить биографии Шелихова, Булдакова, Баранова, Кускова, чтобы в этом убедиться. Что мы знаем о скромном, маленьком русском городке Лальск на вятской реке Лузе? А ведь он дал России не одного героя Русской Америки. Эти деятельные люди выходили на берега Тихого океана и шли дальше — на Алеуты, на Аляску, на Курилы, делая их русскими… Выходили они и на левый берег Амура. А за Амур шли по левому берегу Уссури.

Но — не далее, не южнее…

Размышляя о природе и сути процесса формирования границ государства, и прежде всего — о его естественных границах, приходишь к выводу, что из всех великих народов лишь русский народ — именно народ в своей простонародной массе — обладал природным точным геополитическим инстинктом, позволявшим ему идти не далее разумного, не далее своего !

Если на Западе подвижки национальных границ были делом королей вкупе с алчными авантюристами, то в России границы на восток продвигал вначале сам народ и лишь потом их закрепляла государственная власть. Так было и с Русской Америкой — она начиналась как инициатива «снизу», затем официально поддержанная Екатериной II и Павлом I.

Развивалась Русская Америка тоже во многом как патриотическая инициатива простых русских людей. Очевидно, поэтому Россия оказалась живуча в памяти простых аборигенов Аляски даже через десятилетия после того, как Русская Америка перестала быть фактом их повседневной жизни.

Геополитический инстинкт русского народа, удерживавший его от продвижения за естественные границы, передался и Российско-американской компании, почему она даже в период наибольшей своей активности никогда не пыталась обосноваться за Амуром. По Амуру — с левобережной стороны, а также в зоне между отвернувшим к Сахалину Амуром и Тихим океаном — да! Но в китайскую, скажем, Маньчжурию — ни-ни… Зачем, если это — не наше.

За Приамурье умные русские люди держались крепко ещё со времён Нерчинского трактата 1689 года, и за эти земли всегда были готовы идти с Китаем на конфликт. И шли, и были жёстки и неуступчивы — как Невельской, как Муравьёв-Амурский. Но те же люди ясно отдавали себе отчёт в том, что Маньчжурия — не российская сфера политических интересов. Как однажды заметила Екатерина: торговать — это одно дело, владеть — совсем другое…

За-амурская Маньчжурия — даже Северная — была в понимании тех русских патриотов, которые были привержены дальневосточному краю России, территорией законно китайской, да так оно и было по всем правилам божеским и человеческим. Но так же твёрдо эти патриоты были убеждены, что Амурский край по этусторону Амура — это законная русская земля. И вот тут они были готовы идти на неудовольствие высоких бюрократов, на риск и лишения во имя того, чтобы солнце над Приамурьем восходило для России.

Увы, пройдёт менее тридцати лет после продажи Русской Америки, и антироссийская политика Витте и прочих прощелыг похоронит идеи и принципы русских первопроходцев. Эта политика вытащит Россию на тотберег Амура и поведет её к раздору с Японией и к краху перспектив устойчивого мира на Дальнем Востоке.