Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

7 апреля 1823 года в соответствии с решением Веронского конгресса в Испанию вторгается французская оккупационная армия. Революция разгромлена, Риего торжественно повешен в Мадриде… Французы устраиваются в Испании «как дома». Последняя оценка принадлежит не мне, а французскому историку XIX века Антонэну Дебидуру, которому и предоставляю слово: « Испанская война… с другой стороны привела к окончательной победе революционных начал в Америке (Южной. — С.К .) , где Каннинг в конце концов нанёс непоправимый удар Священному союзу… Мексика под влиянием Соединённых Штатов реорганизовала своё государственное устройство по типу федеративной республики ».

Министра иностранных дел Англии Каннинга более устроила бы мексиканская конституционная монархия, но в вопросе о политическом строе Мексики он тягаться с янки не стал, а вступил с ними в соглашение. Французы же спровоцировали Александра I на безнадёжный проект. Они предлагали решить вопрос об испанских колониях в рамках Священного союза так, чтобы эти колонии «помирились» с Фердинандом и в качестве автономных королевств управлялись или испанскими, или французскими бурбонскими принцами.

Персонально проект принадлежал (во всяком случае — формально) одному из трёх полномочных представителей Франции на Веронском конгрессе виконту Шатобриану, личности не столько яркой, сколько высокого о себе мнения (сразу после Вероны он был назначен французским министром иностранных дел). Александра же тут, что называется, чёрт попутал! Ну что ему до испанских колоний, когда у него в Америке были колонии собственные? Ему ли было подыгрывать тут кому бы то ни было? Тем более что его царственная бабка в своё время чуть ли не поддержала латиноамериканца Миранду в борьбе против испанского правления в Южной Америке!

Злую шутку с царём сыграла его приверженность к Священному союзу, но, думаю, не последнее обстоятельство было тут определяющим. Зловещую роль сыграл министр иностранных дел Нессельроде, всё более забиравший власть в российском внешнеполитическом ведомстве и всё более уверенно представлявший иностранные дела в России.

Допустим на минуту, что Священный союз действительно решился бы на союзную интервенцию в Латинскую Америку… Кто бы тогда реально посылал туда войска? Испания Фердинанда? Однажды она уже собиралась посылать их, однако нарвалась на крупные внутренние неприятности.

Франция Людовика XVIII? У неё все силы уходили на интервенцию в Испании. На словах французский премьер Виллель был готов дать Испании и перевозочный флот для экспедиционных испанских сил, и чуть ли не солдат, но это были обещания в рамках бумажных «войн».

Австрия и Пруссия? Что им — делать было больше нечего? К тому же у них не было и потребного для этого флота.

Оставалась Россия, но и Россия вряд ли реально подвиглась бы на такое немыслимое дело… По всему выходило, что прожект Шатобриана — Александра был пустой затеей, однако напакостил он России далеко не пустым образом.

Итак, Александр, а в его лице — Россия, глупо и опасно «подставились» под ловкую провокацию, а о дальнейшем тот же Дебидур пишет: « Вся Англия пришла в ярость… Сильно возмущались также и Соединённые Штаты. Каннинг счёл необходимым предложить (в августе 1823 года) вашингтонскому кабинету, чтобы он совместно с лондонским двором оказал энергичное сопротивление… Англия первая подала пример… 17 ноября лондонский двор назначил консулов в главные города Испанской Америки.

Наконец, 2 декабря президент Соединённых Штатов Монро в торжественном послании Вашингтонскому конгрессу категорически установил принцип, сделавшийся впоследствии догматом для американцев и гласивший, что свободные правительства Нового Света отныне должны быть неприкосновенны для Европы… »

Так родилась та знаменитая «доктрина Монро» (тогда, впрочем, говорили о «послании Монро»), которая провозглашала, что территории в Западном полушарии не должны рассматриваться «в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державой».

На первый взгляд, Монро выступил на защиту лишь «южноамериканских братьев». Он даже подчеркнул: «Мы не вмешиваемся и никогда не будем вмешиваться в дела существующих колоний». Однако у «его» доктрины, составленной Джоном Куинси Адамсом (а может, даже и не им), было и второе (если — не первое) острие, направленное как в реальном масштабе времени, так и в перспективе на Русскую Америку. Ведь тезис «Америка для американцев» на самом деле означал «Америка для США»… (В дальней перспективе подразумевалось: « не только Америка для США»)…

Монро упорно говорил не просто о Южной Америке, а именно о «Западном полушарии». Конечно, в этом полушарии лежала и английская Канада, но этот факт Монро выводил за скобки — с Британией Каннинга он был заодно, а точнее — заодно с Америкой была Британия. Как резонно замечала в 2009 году курский историк Мария Филимонова, США не располагали тогда военной силой для подкрепления доктрины Монро, но их политически поддержала Англия. Лондон нажал на Францию Людовика XVIII и добился от Парижа обещания не помогать Испании в возвращении колоний, бросив на весы всю мощь флота «владычицы морей».

В то же время, как только известие о послании президента Монро от 2 декабря 1823 года пришло в Европу, британский министр иностранных дел Каннинг заявил, что оно направлено главным образом против России. Любопытно, что советская «История США» издания 1983 года под редакцией Н.Н. Болховитинова интерпретирует это заявление Каннинга как всего лишь попытку «возбудить недовольство Петербурга». В изложении академистов вроде Болховитинова получается, что когда Каннинг узнал о выдвижении Соединёнными Штатами «принципа неколонизации», он якобы «решительно отказался действовать совместно с американцами». Фактически Болховитинов преподносил советской читательской аудитории сознательно искажённое описание событий. В действительности же Каннинг тогда просто проговорился.

Собственно, та же Филимонова отмечает, что принципы доктрины Монро не были новыми и что ещё в 1787 году Гамильтон писал в знаменитом сборнике политических статей «Федералист»:

«Политически и географически мир можно разделить на четыре части, каждая из которых со своими интересами. К несчастью для трёх из них, Европа своим оружием или дипломатией, силой или обманом установила своё господство над всеми ними. Африка, Азия и Америка последовательно ощутили это господство… Слишком долго эти высокомерные претензии европейцев подкреплялись фактами. На нашу долю выпало защитить честь человеческого рода (! — С.К .) и научить умеренности этого зарвавшегося брата».