С Петров - «Вот б-ги твои, Израиль!». Языческая религия евреев

Наконец, третий случай упоминания Исайей духов отцов присутствует в составе отрывка Ис. 8, 17–22, являющегося едва ли не самым сложным для понимания во всем тексте Перво-Исайи и вызывающего самые разные истолкования: «Обратитесь (diršu) к духам отцов (’oḇot) и к вещим духам (yiddə‘onim), шепчущим и бормочущим, не обратится (yidroš) ли народ к своим богам (’elohaw), к мёртвым от имени живых?» (Ис. 8, 19). В строке 22 также рядом со словом ’elohaw («его (т. е. иудейского народа) боги») упоминается «его» mlk — технический термин, связанный с человеческими жертвоприношениями и некромантией.

В современном иудейском и христианском понимании Исайя в стихе 19 говорит о некромантии с осуждением, что и отражается в переводах данного отрывка. Однако насколько верен подобный взгляд? Как видно из приведённого выше текста 1 Цар. 28, 8, один из технических терминов общения с духами мёртвых в библейском еврейском языке был образован от глагольного корня qsm «ворожить», и в целом некромантия была неразрывно связана с гаданием.

В 3-й главе Исайя описывает грядущее наказание Иудеи за грехи, в ходе которого, в частности, «Яхве Воинств отнимет у Иерусалима и у Иуды поддержку и трость, всякую поддержку хлебом и всякую поддержку водою, вождя и воина, судью и пророка, и ворожею (qosem), и старца, пятидесятника, и вельможу, и советника, и мудрого чародея (ḥaḵam ḥarašim), и искусного гадателя (nəḇon laḥaš)» (Ис. 3, 1–3). Как мы видим, ворожеи, чародеи и гадатели, занимающиеся некромантией, для Исайи являются такими же законными вождями еврейского общества, как судьи, пророки и пр., а отнятие их представляет собой кару, которой наказывает Иерусалим и Иуду Яхве.

Такую же точку зрения мы находим у современника и соотечественника Исайи — пророка Михея. Для него ворожба — это законная деятельность яхвистских пророков, которые осуждаются не за то, что ворожат, а за то, что ворожат за деньги ложно: «Так говорит Яхве на пророков (nəḇi’im), вводящих в заблуждение народ мой, которые, когда их зубам есть что грызть, возглашают мир, а тому, кто ничего не кладёт им в рот, обещают войну. Посему ночь будет вам вместо видения (ḥazon), и тьма — вместо ворожбы (qəsom); зайдёт солнце над пророками и потемнеет день над ними. И устыдятся провидцы (ḥozim), и посрамлены будут ворожеи (qosəmim), и закроют уста свои все они, потому что не будет ответа от бога (или богов: ’elohim)» (Мих. 3, 5–7); «Главы его (т. е. Иерусалима) судят за подарки, и жрецы (kohanim) его учат за плату, и пророки (nəḇi’im) его ворожат (yiqsomu) за серебро, а между тем опираются на Яхве, говоря: «Яхве не среди ли нас? не постигнет нас беда!»» (Мих. 3, 11).

Ворожбу решительно осуждают как девтерономические законы (см. Втор. 18, 10–11 выше), так и девтерономические историки, которые объясняют падение Израильского царства тем, что израильтяне «проводили сыновей своих и дочерей своих через огонь, и ворожили ворожбу (yiqsəmu qəsamim) и гадали (yənaḥešu)» (4 Цар. 17, 17), вкладывают в уста пророка Самуила заявление о том, что «непокорность — такой же грех, как ворожба (qesem)» (1 Цар. 15, 23), и т. д. Положительное отношение к ворожбе, выраженное в процитированных выше отрывках из Исайи и Михея, свидетельствует, что здесь мы имеем дело со следами подлинной допленной традиции, избежавшими более позднего цензурирования.

Как уже упоминалось ранее, в допленном иудаизме некромантия была тесно связана с человеческими жертвоприношениями. Показательно, что как Исайя, так и Михей считают их законной частью яхвистского культа. Исайя изображает, как исходящее из уст Яхве пламя зажигает жертвенный костёр, приготовленный для ассирийского царя: «Вот, там — Яхве идёт издали, пламя из ноздрей его и густой дым, губы его исполнены ярости, и язык его — как огонь пожирающий… Ибо устроен уже тофет его; да, он для царя приготовлен; глубок и широк костёр его, огня и дров много; дыхание Яхве, как поток серы, зажжёт его» (Ис. 30, 27, 33). Михей предлагает в жертву собственного сына: «С чем предстать мне перед Яхве, преклониться перед богом выси?… Дам ли [ему] первенца моего за преступление моё, плод чрева моего — за грех души моей?» (Мих. 6, 6–7).

Оба известных нам иудейских пророка, проповедовавших в конце VIII в. до н. э. (т. е. в том числе в эпоху «монотеистической реформы» царя Езекии), рассматривают ворожбу и человеческие жертвоприношения, тесно связанные с некромантией, как полностью приемлемые элементы иудейской религии. На этом основании можно предположить, что и общение с духами мёртвых было для них приемлемой практикой, и, вопреки принятому мнению, высказывание в Ис. 8, 19 не несёт в себе его осуждения как такового.

О живучести культа мёртвых, человеческих жертвоприношений и некромантии среди иудеев свидетельствует их осуждение анонимным пророком конца VI в. до н. э. (т. е. уже эпохи Второго храма), условно именуемым Третье-Исайей, который обращается к «заколающим детей (šoḥaṭe hayladim) в речных руслах (nəḥalim), между расселинами скал» (Ис. 57, 5). Под «речным руслом», по всей видимости, должна пониматься долина Хинном («Геенна»), огибавшая Иерусалим с юга и запада, где находился тофет — место человеческих жертвоприношений. Третье-Исайя играет образами иудейского культа предков, уже известными нам по 15-му Псалму: используемое им слово «речное русло» (naḥal) созвучно слову «удел» (naḥalat) из 15-го Псалма, в обоих текстах также встречаются слова «доля», «жребий» и «возлияние»: «В долях речного русла (ḥalqe naḥal) доля твоя (ḥelqeḵ); они, они жребий твой (goraleḵ); им ты совершаешь возлияние (neseḵ) и возносишь хлебную жертву (minḥa)» (Ис. 57, 6).

Далее в этом чрезвычайно сложном для понимания тексте упоминаются поставленное на высокой горе (погребальное?) ложе (miškaḇ), куда восходят, чтобы совершить жертвоприношение (zaḇaḥ), дверь и косяк (погребальной пещеры?) и (погребальные?) памятники (zikkaron и yad). В строке 9 говорится о хождении с благовониями к «царю» (mlk) и отправке послов в Шеол, т. е. о принесении человеческих жертв. Ещё в одном отрывке из Третье-Исайи осуждаются иудеи, которые «сидят в гробах и ночуют в пещерах» (Ис. 65, 4), т. е. занимаются некромантией.

Пещерные гробницы были обычным местом погребения состоятельных жителей Иудейского царства. Самой знаменитой из таких гробниц является пещера в Мамре, по преданию купленная Авраамом, где были похоронены все еврейские патриархи и матриархи кроме Рахили (Быт. 49, 29–31). Согласно археологическим данным, такой вид погребения впервые появился в XII в. до н. э. к западу от Иудеи — на побережье, в низинах и в предгорьях Шефелы. Постепенно он распространился на восток на Иудейское нагорье. Пещерные гробницы с конца VIII в. до начала VI в. до н. э. были самым распространённым способом погребения в Иудейском царстве.

ЕБ также упоминает в Иерусалиме «кладбище народное» (qeḇer bəne ha‘am) в долине Кидрон, куда царь Иосия якобы вынес прах сожжённой им ашеры (4 Цар. 23, 6), оно же «могилы народа» (qiḇre bəne ha‘am), куда царь Иоаким бросил труп убитого им пророка Урии (Иер. 26, 23). На этом кладбище, вероятно, погребались самые бедные жители Иерусалима, лишённые средств на приобретение гробницы, а также люди, не имевшие родственников. Подобное погребение означало отсутствие заупокойного культа и поэтому считалось позорным.