Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Развал фронта в конечном счете знаменовал собой крушение всего помещичье-капиталистического уклада в стране, отражением которого была старая армия. Созданная для захватнических целей господствовавших классов и охраны их привилегий, она рушилась вместе с их крушением.

Корниловские события не прошли бесследно и во флоте. Они обострили политические страсти моряков и увеличили их недоверие к командному составу. В Гельсингфорсе команды судов потребовали от офицеров письменных подтверждений об их отношении к Корнилову. Кое-где возмущенные матросы прибегли к самосуду. По постановлению объединенного заседания Гельсингфорсского совета и Центробалта создался революционный комитет, назначавший комиссаров на суда, на телеграф, на телефонную станцию, на почту и в другие учреждения.

На заседаниях Гельсингфорсского совета, в особенности на совещаниях матросской секции, все чаще раздавались голоса, требовавшие свержения Временного правительства и установления советской власти. В сентябре девятнадцать кораблей Балтфлота приняли боевую резолюцию против декрета Временного правительства, объявлявшего Россию "республикой" без приставки "демократическая". Моряки все чаще и чаще начинали поговаривать о вооруженном восстании.

Первого октября в телеграмме на имя командующего Северным фронтом Керенский указывал на "опасные" настроения кронштадтских моряков. "Кронштадтцы уже добились того, что в критический момент не все средства обороны на месте..."[607]

Под влиянием непрерывного роста революционных настроений во флотских низах Центробалт начал быстро освобождаться от оборонческих иллюзий, которые частично еще проявлялись у него в августе. В конце сентября моряки Балтийского флота уже рапортовали пролетарской революции о своей полной готовности к выступлению за власть советов. Эту готовность они доказали на II съезде Центробалта, открывшемся в Гельсингфорсе 25 сентября.

Третьего октября II съезд Центробалта обратился к матросам и солдатам с призывом готовиться к борьбе за революцию. В ответ на этот призыв со всех концов страны Центробалт начал получать уверения в готовности поддержать пролетарскую революцию.

Моряки Черноморского флота заявили: "Мы присоединяем свой голос к вашему горячему призыву, мы идем вместе с вами на баррикады последнего боя!"[608].

С Румынского фронта солдаты предлагали свою поддержку революционным морякам: "Товарищи, от вас многое теперь зависит, не останавливайтесь ни перед чем. Мы всегда готовы встать вместе с вами"[609].

Все постановления съезда принимались под непосредственным руководством большевиков. В ответ на злостную клевету печати, обвинявшей моряков в бегстве с фронта, съезд Центробалта вынес резкий протест: "Тебе же, предавшему революцию, Бонапарту-Керенскому, шлем проклятия в тот момент, когда наши товарищи гибнут под пулями и снарядами и тонут в волнах морских, призывая защищать революцию. И когда мы все, как один, за свободу, землю и волю сложим свои головы, мы погибнем в честном бою в борьбе с внешним врагом и на баррикадах с внутренним, посылая тебе, Керенский, и твоей компании проклятие за ваши призывы, которыми вы старались разъединить силы флота в грозный час для страны и революции"[610].

В этой резолюции полностью сказалась готовность моряков Балтийского флота к непримиримой революционной борьбе за власть советов. Только к моменту уже назревшего восстания возможно появление подобных резолюций. Заявление о готовности сложить головы на баррикадах не было пустым звуком для балтийских моряков. Они это доказали на деле в великих октябрьских боях.

Балтийский флот находился под сильнейшим влиянием партии большевиков и ее вождя Ленина. Балтийцы одними из первых выступили с четкой программой подготовки к захвату власти. Сложнее проходила большевизация Черноморского флота, где сильно было влияние меньшевиков и эсеров. В отличие от Балтийского флота, укомплектованного почти полностью 420 фабрично-заводскими рабочими, личный состав Черноморского в значительной доле пополнялся более или менее зажиточными слоями украинского крестьянства. Это обстоятельство наряду с большой оторванностью его от центров революции обусловило в нем на некоторое время засилье эсеров.

Одно время Черноморский флот сделался центром притяжения контрреволюционных сил. Враги революции спешили использовать его для своих целей. Командующий флотом адмирал Колчак, будущий вождь сибирской контрреволюции, сформировал подставную делегацию во главе с фиктивным моряком Баткиным. От имени черноморских моряков делегация разъезжала по всей России, агитируя и в Петрограде, и в провинции, и на позициях за наступление на фронте, Поддержанный соглашателями самозванный матрос пытался проникнуть и к балтийцам, но, встретив здесь должный отпор, был разоблачен. После скандального провала в Гельсингфорсе адмиральский посол уже не рискнул явиться в Кронштадт. Вскоре под нажимом моряков Севастопольский совет лишил мандатов всю делегацию.

Центральный комитет партии большевиков уделял особое внимание работе в Черноморском флоте. Местным большевистским организациям предложено было посылать туда опытных пропагандистов. В то же время работники командировались и из Петрограда, в числе которых были матросы Балтийского флота, в частности В. М. Зайцев и др.

Большевики причерноморских городов развернули широкую работу на военных кораблях, закладывая партийные ячейки. Матросская масса все решительнее и тверже начинала идти за ними. Исполняющий обязанности генерального комиссара Черноморского флота Борисов 24 августа телеграфировал в Морской генеральный штаб: "За короткое время моего отсутствия Севастополь стал городом большевиков. Большое возбуждение, беспрерывные митинги, на которых дают говорить только большевикам, возбужденные кучки по всем углам. В организациях настроение тоже сильно повысил ось. Фантастические слухи о контрреволюционных заговорах, о прибытии казаков волнуют массу. В некоторых частях уже взяли на руки оружие. У большевиков появились хорошие агитаторы. В довершение всего вчера приехала делегация из Балтийского флота агитировать за присоединение к ультиматуму Балтфлота об увеличении содержания. Четырех из них по моему приказанию не пропустили в Севастополь, два, имевшие мандаты от Центрофлота, были пропущены, но после разговора с исполнительным комитетом были в тот же день отправлены назад. Решительных мер против агитации большевиков и против митингов принять было нельзя, так как не на кого положиться. Черноморскую делегацию и слушать не хотят. Престиж ее совершенно упал"[611].