Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

В этом документе с замечательной яркостью проявилось то новое в национальном движении, что неизбежно нарождалось по мере перехода революции от буржуазно-демократического этапа к социалистическому. Даже наиболее отсталые национальные отряды пролетариата на собственном опыте убеждались в классовом единстве "своих" и русских эксплуататоров. Национальная буржуазия не без оснований пугалась, что ей "не останется места". Буржуазия угнетенных национальностей пыталась задержать этот процесс размежевания в национальном движении. Это можно было сделать, лишь отгородившись от всей России, из которой неудержимо распространялась революционная зараза большевизма. "Россия находится в настоящее время в состоянии разложения и распадения и корчится в непрерывных конвульсиях революции, - писала финская буржуазная газета "Хувуд-статсбладет". - Русский народ одержим анархической разнузданностью и самоуничтожением, и не должны ли мы при таких условиях стремиться к тому, чтобы по возможности отделиться от этого хаоса, дабы не быть самим вовлеченными в гибель?"[581]

Финская буржуазия выразила наиболее откровенно тайные желания буржуазных слоев всех угнетаемых национальностей. Но эти тайные стремления все более и более делались явными. Именно после разгрома корниловщины растет стремление буржуазии отгородиться от революционных центров. Эти стремления вызываются не только империалистской политикой Временного правительства, но и страхом перед активностью "собственных" рабочих и крестьян.

В ряде национальных областей классовые конфликты стали перерастать в вооруженную борьбу. Размах крестьянского движения оказался намного сильней в национальных краях: во Владимирской губернии центральной России в сентябре было только 13 выступлений, а в Казанской - 61, в Минской - 57, на Киевщине - 39. Борьба крестьянства угнетенных наций местами уже начала сливаться с рабочими стачками, создавая исключительно напряженное положение в национальных областях. 4 октября на заседании Временного правительства министр внутренних дел меньшевик Никитин доложил о вооруженной борьбе крестьян в округах Терской области - Грозненском, Веденском и Хасав-Юртском. Больше всего опасений вызвал у министра тот факт, что в этот же период в районе города Грозного началась забастовка рабочих нефтяных промыслов. Насколько правительство боялось объединения революционно-национального движения с рабочей революцией, можно судить по тому, что в указанных районах оно поторопилось телеграммой ввести "военное положение". К рабочей революции и крестьянскому восстанию присоединялась национально-освободительная война. "Национальный и аграрный вопросы, - писал Ленин, - это коренные вопросы дня мелкобуржуазных масс населения России в настоящее время. Это неоспоримо. И по обоим вопросам пролетариат "не изолирован" на редкость. Он имеет за собой большинство народа. Он один способен вести такую решительную, действительно "революционно-демократическую" политику по обоим вопросам, которая сразу обеспечила бы пролетарской государственной власти не только поддержку большинства населения, но и настоящий взрыв революционного энтузиазма в массах"[582].

Корниловский мятеж обострил противоречия и усилил борьбу между офицерством и солдатами. Последние остатки доверия широких масс к командному составу были подорваны прямым участием последнего в контрреволюционном заговоре или открытым сочувствием ему. Связь между командованием и подчиненными ему воинскими частями распадалась все больше и больше. Классовая борьба в армии вступала в новую фазу.

Эсеро-меньшевистский комитет 12-й армии телеграфировал Чхеидзе: "Корниловский заговор оставил глубокий след, масса перестает верить кому бы то ни было, недоверие к командному составу, явившееся следствием отступления, усугубляется корниловской историей"[583].

Сводка армейских настроений по Западному фронту давала такую оценку создавшегося положения: "Выступление генерала Корнилова почти повсюду вновь разрушило наладившиеся добрые отношения между командным составом и солдатской массой, причем агитация против офицерства усилилась, в особенности там, где у солдат имелись сведения о принадлежности некоторых офицеров к офицерскому союзу"[584].

Во многих частях настаивали на роспуске офицерского союза. Солдаты открыто возмущались привилегированными условиями, в которых содержались в заключении Корнилов и его пособники. Требовали скорейшего суда над ними. "Вы вот пишете, дорогие товарищи, в газетах про Сухомлинова и про Корнилова, - писали в середине сентября солдаты из действующей армии, обращаясь к эсеро-меньшевистским вождям, - что какие-то там свидетели их оправдывают, как вы, дорогие товарищи, долго их судите. Сухомлинова уже, кажись, шесть месяцев судите, также и Корнилова, и видать, что они виноваты, и дальше их некуда винить: они нас предавали, кровь нашу проливали. Вы им делайте такой суд: в 24 часа - как они нам делали при старом режиме. А вы, дорогие товарищи, их еще допускаете судиться. Им суд: отрубил голову - и нехай их черви едят, хватит такой сволочи. А вы с ними путляетесь! Не путляйтесь, дорогие товарищи"[585].

Солдатская масса начинала понимать предательскую роль меньшевиков и эсеров, тянувших на сторону буржуазии. Сами солдаты боролись с корниловщиной по-своему. Из полков стали выгонять офицеров, как только узнавали об их связи с Корниловым. От командиров требовали доказательств, что они не поддерживали мятежа. У командного состава отбирали оружие. В некоторых местах - в Гельсингфорсе на линейном корабле "Петропавловск" и в Выборге - матросы и солдаты прибегли к самосуду над явно контрреволюционными элементами из комсостава. В Выборге были убиты 11 офицеров.

Вместе с тем все больше и больше углублялся развал фронта, который тянулся почти непрерывной полосой окопов от Балтийского моря до Черного и дальше - от Черного моря до персидской границы. Пятнадцать армий, расположенных на пространстве между Балтийским и Черным морями, в зависимости от главных операционных направлений были сведены в группы по три и по четыре армии, объединенные особым командованием, которые и составляли отдельные фронты. Наиболее важное значение в военном отношении, особенно после падения Риги, приобрел Северный фронт, занимавший подступы к Петрограду. Западный и Юго-западный к этому времени играли второстепенную роль, так как о наступлении, для которого они служили плацдармом, уже не могло быть и речи. Но левофланговый, самый южный участок, так называемый Румынский фронт, тоже имел чрезвычайно важное значение, прикрывая собой Одессу и другие порты Черноморского побережья.