Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Генерал Духонин с солдатской простотой выболтал суть плана: кавалерия передвигалась не на фуражировку, а исключительно для разгрома крестьянского движения. План выполнить не удалось: не хватило надежных кавалерийских частей, ибо те полки, которые посылались, сами стали рассадником революционных идей. Но самое наличие плана говорило о том, что правительство помещиков и буржуазии готово было залить страну потоками крови, только бы сломить сопротивление крестьян.

Карательные экспедиции в деревне сыграли роль масла, подлитого в огонь: последние надежды рассеялись, как дым, и крестьянские восстания запылали по всей стране, окружая огненными кольцами губернские центры. "В России, - писал об этом периоде Ленин, - переломный момент революции несомненен. В крестьянской стране, при революционном, республиканском правительстве, которое пользуется поддержкой партий эсеров и меньшевиков, имевших вчера еще господство среди мелкобуржуазной демократии, растет крестьянское восстание.

Это невероятно, но это факт"[576].

Резкий сдвиг начался и среди угнетенных национальностей. Буржуазные национальные организации увидели в Корнилове с его великодержавной шовинистической политикой реальную угрозу своему существованию и поспешили осудить выступление контрреволюции. "Тяжелое несчастье случилось бы, - писала в своем воззвании Украинская центральная рада, - если бы генералу Корнилову удалось обратить народ и армию против правительства... Крестьяне и рабочие были бы окончательно разорены и ввергнуты в прежнюю страшную барскую и царскую неволю... Украинская центральная рада призывает все население земли украинской не повиноваться приказам Корнилова и других врагов революции. Украинская центральная рада оповещает всех граждан сел и городов Украины, что законное правительство в России - только Временное российское правительство, а на Украине - Украинская центральная рада и ее генеральный секретариат"[577].

Даже Всероссийский съезд мулл в Казани, объединившись с общим мусульманским съездом, призвал многомиллионное мусульманство "связать свою судьбу с той властью и теми органами демократии, которые с самого начала революции явились оплотом завоеванных свобод"[578].

В Закавказье местная буржуазия и мелкобуржуазные партии звали к борьбе против Корнилова. В Бурятии, в Туркестане национальная буржуазия принимала резолюции против корниловского восстания.

Но размах массового движения испугал национальную буржуазию и ее эсеро-меньшевистских лакеев.

Продолжение империалистской войны, нарастающий голод и по существу прямой отказ разрешить национальный вопрос убеждали широкие массы угнетенных национальностей, что не только великодержавная буржуазия, но и своя национальная не способна возглавить борьбу за освобождение.

В Финляндии после роспуска сейма Временным правительством руководители сейма решили открыть его явочным порядком. Но генерал-губернатор Финляндии кадет Некрасов 15 сентября повесил печать на дверях помещения, где собирались депутаты. На поддержку сейма выступил совет рабочих и солдатских депутатов, руководимый большевиками. "Сейм будет заседать под охраной наших штыков", заявили представители совета генерал-губернатору. Временное правительство отдало распоряжение вывести революционные войска из Финляндии, чтобы сломить сопротивление трудящихся. Пролетариат и широкие народные массы Финляндии наглядно убедились, что только власть советов может дать им свободу.

В Крыму трудящиеся татары заставили съезд крымских мусульман, собравшийся 8 октября в Симферополе, требовать открытия Крымского мусульманского сейма до созыва Учредительного собрания. Народные массы угнетенного Крыма не верили обещаниям Временного правительства и явочным порядком пытались взять решение национального вопроса в свои руки.

Во всех национальных областях участились конфликты и столкновения между правительственными комиссарами и местными организациями. Всякая попытка национального самоопределения, малейшее стремление к государственной самостоятельности встречали резкий отпор Временного правительства России. С другой стороны, рабочие и крестьяне угнетенных наций требовали от национальных организаций, ставших в первый период революции во главе буржуазно-освободительного движения, решительной политики: прекращения войны, конфискации помещичьей земли, ликвидации национального неравенства.

По мере углубления революции положение все обострялось: снизу напирали рабочие и крестьяне, сверху давил угнетательский пресс Временного правительства. В народных массах росла уверенность, что освобождения можно добиться только в борьбе и против империализма и одновременно против своей национальной буржуазии, в борьбе за власть советов.

Сталин писал о национальной борьбе этого периода: "Поскольку "общенациональные" институты на окраинах проявляли тенденцию к государственной самостоятельности, они встречали непреодолимое противодействие со стороны империалистского правительства России. Поскольку же они, утверждая власть национальной буржуазии, оставались глухи к коренным интересам "своих" рабочих и крестьян, они вызывали среди последних ропот и недовольство...

Становилось очевидным, что освобождение трудовых масс угнетенных национальностей и уничтожение национального гнета немыслимы без разрыва с империализмом, низвержения "своей" национальной буржуазии и взятия власти самими трудовыми массами"[579].

Процесс социального расслоения внутри единого национального движения происходил во всех национальностях с большей или меньшей силой в зависимости от организованности и сознательности пролетариата. Как проходил этот процесс - показывает борьба узбекской бедноты за городскую думу в Самарканде в конце августа 1917 года. На выборах в думу национальная буржуазия выставила единый мусульманский список, сплошь из баев, мулл и купцов. Когда рабочие и самаркандская беднота потребовали включить в этот список десять своих представителей, им в этом отказали, предложив ограничиться двумя. Самаркандская беднота, организованная в "союз трудящихся мусульман", от такого представительства отказалась.

"Союз" обратился к трудящимся со следующей листовкой: "Правильно ли, чтобы из общего числа членов городской думы в 75 человек от баев, мулл и интеллигенции, не составляющих и одной десятой части населения города, прошло 73 представителя, а от нас, бедняков и рабочих, составляющих большинство населения, лишь два представителя? Поэтому мы отвергли условие Шуры" (национальная буржуазная организация. - Ред.). "Но вот эта самая Шура, - говорится дальше в листовке, - которая не согласилась принять от нас десять человек, - знаете, что она сделала? Она объединилась с русским союзом, называемым обществом домовладельцев, и вписала в свой список 25 русских. Услыхав об этом, мы сказали: "Не беда", и, уповая на бога, сами составили собственный список, введя туда по одному от каждой группы рабочих нашего города. Некоторые люди очень встревожены нашим действием, так ?[580]