Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Но на этом не остановился процесс левения трудящихся. Отлив масс от мелкобуржуазных партий повлиял и на состав самих партий: у меньшевиков и эсеров начался раскол. Еще перед самым открытием Демократического совещания - 13 сентября - состоялось чрезвычайно бурное заседание фракции меньшевиков. Обанкротившиеся лидеры обвиняли друг друга в политических ошибках, бичевали себя за допущенные промахи, ссорились и спорили в поисках причин краха меньшевизма и быстрого успеха большевистских идей. На фракции меньшевиков была представлена не единая партия, а по крайней мере три группы, резко выступавших одна против другой. После двухдневных прений 75 членов фракции высказались против коалиции, а 65 - "за". Церетели, таким образом, явно нарушил директиву своей партии, когда официально выступил на съезде за коалицию.

Еще резче проявилось брожение у эсеров. На VII Петроградской губернской конференции, состоявшейся 10 сентября 1917 года, левое крыло эсеров подвергло критике работу Центрального комитета своей партии и при перевыборах губернского комитета получило большинство.

Партии меньшевиков и эсеров раскалывались на две части: низы отходили к революции, а верхи открыто выражали свою преданность буржуазии.

Из эсеровской партии начались массовые выходы рабочих и трудящихся. В партии резко пала дисциплина. Целые группы отказывались подчиняться партийным директивам. Центральный комитет эсеров потребовал, чтобы Савинков явился с ответом по поводу своих связей с Корниловым, но Савинков отказался, получив поддержку большой группы эсеров во главе с пресловутой "революционеркой" Брешко-Брешковской.

Среди эсеров все более крепло левое крыло. Уже на III съезде партии эсеров в мае 1917 года небольшая группа левых опубликовала свою декларацию с протестом против соглашательской политики большинства. Не порывая с партией, левое крыло с мая месяца фактически повело свою независимую от Центрального комитета политику. Во главе левых стало несколько ярких фигур: Спиридонова, Колегаев, Прошьян, Биценко, Натансон, Шрейдер, Камков.

Основные разногласия между левым крылом эсеров и правым шли по вопросу о Временном правительстве и земле. Левые были против коалиции с буржуазией, но и не выдвигали лозунга "Вся власть советам". На советы левые смотрели как на контролирующие органы, повторяя, таким образом, ошибки левых меньшевиков. В аграрном вопросе левые занимали более решительную позицию, выступая за немедленную ликвидацию помещичьего землевладения.

Полное свое разложение партия эсеров скрывала, отколовшихся всячески старались удержать. Когда в эсеровской фракции Предпарламента левое крыло назвало политику партии предательской и покинуло заседание, Центральный комитет эсеров заявил, что с выходом из фракции левые все же остаются членами партии. Но это не могло спасти эсеров, ибо уход рабочих и крестьян из-под влияния эсеров нарастал быстрым темпом. Процесс ухода масс от эсеров, как и от меньшевиков, ускорялся перевыборами советов. Перевыборы же обычно кончались изгнанием из советов соглашателей и переходом советов на сторону большевиков.

Маневры соглашателей оказались обреченными на явный провал.

Пока мелкобуржуазные лакеи старались не за страх, а за совесть одурачить массы, буржуазия и помещики лихорадочно собирали силы для нового удара по революции.

Ленин уже давно подчеркивал, что буржуазия пользуется в борьбе с трудящимися двумя методами. "Буржуазия во всех странах, - писал он в 1910 году, - неизбежно вырабатывает две системы управления, два метода борьбы за свои интересы и отстаивание своего господства, причем эти два метода то сменяют друг друга, то переплетаются вместе в различных сочетаниях. Это, во-первых, метод насилия, метод отказа от всяких уступок рабочему движению, метод поддержки всех старых и отживших учреждений, метод непримиримого отрицания реформ... Второй метод - метод "либерализма", шагов в сторону развития политических прав, в сторону реформ, уступок и т. д."[638]

Буржуазия действовала всегда "кнутом и пряником", как образно характеризуются эти два метода. Именно "кнут и пряник" с особой полнотой использовала русская буржуазия накануне Октябрьской революции.

Под непосредственным впечатлением разгрома Корнилова и стремительного роста революционных настроений буржуазия поспешила сделать массам ряд уступок. 1 сентября Временное правительство через шесть месяцев после свержения самодержавия, наконец, провозгласило Россию республикой. Как мало значения придавали этому провозглашению - можно судить по тому, что ни одному из иностранных правительств не было сообщено о новой форме правления: перемена вывески была сделана, так сказать, "для внутреннего употребления", все для той же цели - временного успокоения масс.

Уступив то, что рано или поздно и так было бы сметено революцией, буржуазия снова принялась за большевиков, шедших во главе революционных масс. Щедро посыпались гнусные обвинения в шпионаже, в предательстве. Со страниц буржуазных и мелкобуржуазных газет хлынула клевета против отдельных лидеров большевистской партии. На заводах и фабриках распространялись провокационные листовки, призывавшие пролетариат якобы от имени большевистской партии к немедленному свержению правительства. Ленин писал по поводу этой бешеной кампании: "Царизм преследовал грубо, дико, зверски. Республиканская буржуазия преследует грязно, стараясь запачкать ненавистного ей пролетарского революционера и интернационалиста клеветой, ложью, инсинуациями, наветами, слухами и прочее и прочее"[639].

Под злобный лай продажной прессы и истерический визг эсеро-меньшевистских газет буржуазия сделала несколько шагов к переходу в наступление. Генерал Корнилов находился еще на свободе, а "республиканский" генерал-губернатор Пальчинский распорядился закрыть большевистскую газету "Рабочий", требовавшую доведения борьбы с корниловщиной до конца. Большевики, арестованные в дни июльского выступления, еще томились по тюрьмам, а сообщники Корнилова, сотрудники гнуснейшего царистского органа "Новое время", и виднейший вдохновитель контрреволюции Гучков были освобождены из-под ареста, куда их посадили солдаты и матросы.

Правительство смелело все больше. 4 сентября Керенский отдал приказ распустить все комитеты, организовавшиеся для борьбы с Корниловым, и приступить к разоружению всех революционных отрядов. Керенский приказал направить специальную карательную экспедицию генерала Коровниченко в Ташкент, где совет стал фактической властью. Вслед генералу Коровниченко Керенский телеграфировал: "Предлагаю выехать с возможной поспешностью. Ни в какие переговоры с мятежниками не вступать. Дальнейшие колебания недопустимы. Необходимы самые решительные меры"[640].