Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Меньшевики прямо признали, что власть из рук Временного правительства валилась в руки советов. Задержать этот переход власти к советам можно было, только войдя в состав правительства и тем поддержав его. 1 мая исполнительный комитет отказался от своей старой резолюции и постановил послать в правительство еще четырех министров- "социалистов". 5 мая вечером, докладывая совету о новом правительстве, меньшевик Скобелев сказал: "Если вы сочтете нужным на основе этой декларации ввести нас в состав правительства, то вы должны затем оказывать правительству полное доверие и обеспечить ему всю полноту власти"[260].

На этом же заседании один из крупных руководителей эсеров А. Р. Гоц говорил, что эсеры посылают своих представителей в правительство, чтобы там осуществлять лозунг "Земля и воля". "Не в плен к буржуазии идут они, а занимать новую позицию выдвинутых вперед окопов революции"[261], закончил Гоц свою речь. Церетели говорил на заседании совета, что из создавшегося положения было только два выхода: или войти в состав правительства или брать власть в свои руки. Второй выход был исключен, ибо по мнению Церетели "буржуазия не изолирована: за ней стоят часть армии и крестьянство, и они отшатнулись бы от революционного движения"[262].

Совет утвердил постановление исполнительного комитета. На следующий день, 6 мая, был опубликован следующий список коалиционного правительства: председатель и министр внутренних дел - князь Г. Е. Львов, военный и морской - А. Ф. Керенский (эсер), министр юстиции - П. Н. Переверзев (близкий к эсерам), иностранных дел - М. И. Терещенко, путей сообщения - Н. В. Некрасов (кадет), торговли и промышленности - А. И. Коновалов (прогрессист), народного просвещения - А. А. Мануйлов (кадет), финансов - А. И. Шингарев (кадет), земледелия - В. М. Чернов (эсер), почт и телеграфов - И. Г. Церетели (меньшевик), труда - М. И. Скобелев (меньшевик), продовольствия - А. В. Пешехонов ( "народный социалист"), государственного призрения - князь В. Н. Шаховской (кадет), обер-прокурор - В. Н. Львов (центр) и государственный контролер - И. В. Годнев (октябрист).

Назначение Керенского вскрывало весь смысл коалиции. Ему отдали военное и морское министерства в надежде, что в армии Керенский пользуется известным доверием. Накануне вечером, 5 мая, представитель 11-й армии на заседании совета подчеркнул крайнюю важность назначения Керенского: к нему питают доверие не только солдаты, но и многие офицеры. Не без рекомендации Милюкова министром иностранных дел был утвержден Терещенко - миллионер, театрал, покровитель искусств. "Этот хоть с дипломатами сумеет разговаривать", говорил о нем Милюков, намекая на знание языков и светские манеры нового министра. Но дело было не в манерах, а в политике. Кадет Набоков писал о Терещенко: "В своей деятельности как министр иностранных дел он задался целью следовать политике Милюкова, но так, чтобы совет рабочих депутатов ему не мешал. Он хотел всех надуть"[263].

Коалиция с соглашателями позволила буржуазии установить в правительстве своеобразное разделение труда. Министры- "социалисты" выступали перед народом с "демократическими" речами и предложениями, а лидеры буржуазии под прикрытием соглашателей собирали силы для нового наступления на революцию.

Восстановили деятельность Государственной думы под видом "частных совещаний". Первое такое совещание состоялось 22 апреля. Родзянко так определил задачи совещаний: от делегатов Думы ждут "указаний на то, как надо вести государственный корабль"[264]. А депутат Н. В. Савич, октябрист, добавил: "Наше дело - формировать общественное мнение"[265]. В майскую коалицию министром земледелия вошел В. М. Чернов. Вождь партии эсеров, ее теоретик, он слыл также специалистом по аграрному вопросу. Получив портфель министра, Чернов должен был попытаться осуществить на практике путаные эсеровские теории. Но вождя эсеров пригласили в правительство не для этого. Князь Волконский, крупнейший помещик Тамбовской губернии, в своем письме к Чернову в начале июня разъяснил ему, чего хотят от него помещики. "Только предписанием свыше, - писал князь высокопарным стилем, - можно достигнуть однообразия действий, только таким путем возможно вылить холодной воды на тот уголь наживы, подогретый побуждениями классовой борьбы, который грозит своим дымом застелить всякое понимание общественной пользы и в своем пламени поглотить благосостояние тех самых, кто его раздувает... Следует сказать им (крестьянам. - Ред.) властно, что есть действия, которые в такие времена, как наши, являются противоестественными. Надо им сказать это, и это можете сделать только вы из Петербурга. Всякое слово, сказанное здесь, на месте, - под подозрением: тому верить нельзя потому, что он помещик, тому нельзя потому, что он купец, тот, "известное дело", "юрист", а все вообще - "буржуазны" и "старый режим"... Вы, господин министр, - новый режим... Скажите слово - вам поверят. Время еще есть, но оно не очень терпит"[266].

В. М. Чернову помещики предлагали изображать "новый режим", имея в виду, что вождю эсеров поверят и он сумеет вылить холодной воды на "уголь наживы", как на языке Волконских назывался захват крестьянами помещичьей земли.

Чернов стал по мере своих сил лить воду на разгорающийся пожар в деревне. Таково было значение многочисленных проектов, разрабатываемых министром. Вокруг его имени создали ореол защитника крестьянских интересов. Чернова называли "мужицким министром", но при этом добавляли, что он вряд ли может что-либо сделать, так как правительство не поддерживает его. Эту легенду усиленно распространяли эсеры, боясь, что деятельность министра вопреки его законопроектам подорвет доверие к партии в деревне. Ореол мужицкого защитника вокруг имени Чернова был выгоден и самим помещикам, ибо он возбуждал в крестьянстве надежды на мирный сговор с землевладельцами. Несколько позже, когда кадеты стали обвинять Чернова в проведении партийной программы и якобы в попустительстве "крестьянской стихии", он поспешил снять с себя почетное звание "мужицкого министра". Чернов писал 11 июля: "Мои законопроекты имеют целью именно ввести в закономерное русло ту местную общественную самодеятельность, которая иначе неизбежно выходит из берегов и, как половодье, многое разрушает"[267].

Удержать в берегах крестьянское половодье и предотвратить разрушение помещичьего землевладения - таковы были задачи Чернова. Но задача эта в условиях растущей революции была очень трудна. "Мужицкий министр" постоянно спотыкался: то слишком забегал вперед, подталкиваемый крестьянскими организациями, то отставал, побуждаемый к этому сердитыми окриками кадетов. Главный земельный комитет не признавал черновского творчества. Товарищ министра земледелия П. А. Вихляев вынужден был на одном из заседаний Главного земельного комитета указать членам его, что министра земледелия нельзя превращать в рупор граммофона, необходимо предоставить министру хотя бы некоторую самостоятельность. "Граммофоном" был, разумеется, не Главный комитет, который деловой работой не занимался, а организация земельных собственников и Временный комитет Государственной думы. Отсюда шли настоящие, деловые директивы Временному правительству.