Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Эта направляющая рука помещиков неловко высунулась уже при первых шагах "мужицкого министра". В первую очередь Министерство земледелия подняло возню вокруг одного из главных крестьянских требований - запрещения купли и продажи земли. С начала революции развернулась бешеная спекуляция землей. Помещики распродавали свои поместья, главным образом, .иностранцам, уверенным в своей неприкосновенности. Помещики дробили земельные участки, передавая их подставным собственникам. Земли забрасывались, не обрабатывались. Надо было успокоить крестьян, требовавших немедленного запрещения купли-продажи. Чернов заготовил проект декрета о запрещении земельных сделок до особого распоряжения. Исходя из этого черновского проекта, министр юстиции Переверзев, народный социалист, 17 мая разослал нотариусам телеграмму о временном прекращении сделок на землю.

Помещики сразу дали понять министрам, что это сделано без хозяина. Совет объединенных дворянских обществ в своей записке от 24 мая выразил удивление, что после опрометчивой телеграммы министра юстиции никакого опровержения в печати не было. Помещики растолковали министру, что запрещение земельных сделок есть лишение помещиков права распоряжаться собственностью, ограничение права пользования и, наконец, это возвращение к крепостному праву, ибо помещика прикрепляют к земле, которую он, может быть, желает продать. В заключение совет объединенного дворянства напоминал Временному правительству, что оно в своих декларациях неоднократно обещало передать разрешение земельного вопроса Учредительному собранию. К протесту помещиков присоединили свой голос комитет съездов представителей акционерных обществ, земельные банки, Временный комитет Государственной думы. В конце мая министр юстиции Переверзев телеграфно разъяснил, что воспрещение актов на земли не распространяется на установление и переход залоговых прав. Это отступление уже отменяло по существу запрещение земельных сделок.

24 июня в газетах появилось сообщение, что министр земледелия внес в правительство новый законопроект о запрещении купли-продажи земли. В то время как "мужицкий министр" вносил законопроект, товарищ министра юстиции Демьянов окончательно отменил все запрещения земельных сделок и разъяснил, что таковые подлежат совершению и утверждению на точном основании действующих законов.

За кулисами всей этой возни с запрещением земельных сделок стоял председатель Временного комитета Государственной думы Родзянко, которого Ленин называл "бывшим председателем бывшей Государственной думы... бывшим доверенным Столыпина-Вешателя"[268].

Ту же роль ширмы для буржуазии выполнял министр Скобелев.

До сих пор в правительстве не было даже особого Министерства труда. Существовал лишь отдел при Министерстве торговли и промышленности. В чьих руках были фабрики и заводы, в тех же оказались и вопросы труда. Но раз в правительстве потеснились и уступили несколько мест эсеро-меньшевикам, пришлось изъять "труд" из ведения буржуазного министра: 5 мая было создано новое министерство. Еще при отделе труда Министерства торговли и промышленности был учрежден Особый комитет для предварительной подготовки законов по рабочему вопросу. Комитет состоял из 8 представителей совета, 8 предпринимателей, 2 - от земского и городского союзов, 2 - от Центрального военно-промышленного комитета. При таком составе нечего было и думать о проведении каких-либо серьезных улучшений. Рабочая делегация оставалась неизменно в меньшинстве. Особый комитет разработал проект закона о профсоюзах. Буржуазные представители боролись за ограничения профсоюзных прав. Скобелев сохранил Особый комитет, который и при новом "социалистическом" министре продолжал старую практику. Закон о восьмичасовом рабочем дне застрял в министерских канцеляриях. Буржуазия добилась своего: соглашение с советом о введении восьмичасового рабочего дня оказалось временной уступкой.

Еще 23 апреля старое некоалиционное правительство издало положение "о рабочих комитетах в промышленных предприятиях". На эти комитеты возлагалась культурно-просветительная работа на фабриках и заводах, разрешение вопросов взаимоотношений между рабочими, представительство последних перед администрацией. Об участии комитетов в производстве не говорилось ничего; вопросы освобождения членов комитета от работы предоставлялись "взаимному соглашению" предпринимателей и рабочих; самая организация комитетов - они назывались фабрично-заводскими - являлась необязательной, Скобелев не только не изменил положения, но открыто заявил, что роль фабрично-заводских комитетов кончилась. В его лице капиталисты нашли себе хорошего защитника.

Скобелев не ограничился своим ведомством. Свою задачу он выполнял, помогая и другим министрам, в первую очередь Коновалову, который сам раньше командовал трудом. В своей декларации 6 мая Временное правительство ничего определенного не сказало о борьбе с хозяйственной разрухой. Коновалов считал главной своей задачей затянуть решение жгучих вопросов. И тут, как и в других министерствах, создавали бесчисленные комиссии и комитеты, в недрах которых топили все вопросы. Товарищ министра торговли и промышленности кадет В. А. Степанов, член IV Государственной думы, рассказывал на совещании ее членов 20 мая, как в министерстве обсуждали вопрос о повышении заработной платы. Промышленники юга России во главе с кадетом Н. Н. Кутлером (крупный землевладелец, после революции 1905 года - главноуправляющий землеустройства и земледелия) обратились к Временному правительству с заявлением, что требования рабочих ставят промышленность в безвыходное положение. Повышение заработной платы, писали промышленники, не только поглотит всю прибыль, но и сделает невозможным выдачу платы без значительного повышения цен на товары. Министерство торговли и промышленности вызвало в Петроград представителей владельцев предприятий и рабочих. После двухдневного заседания было решено создать особую комиссию. "Сегодня, - докладывал совещанию Думы левый кадет В. А. Степанов, - в первый раз эта комиссия, разбившись на секции, собралась и обсуждала имеющийся материал. Что из этого выйдет - сказать, конечно, очень трудно. Может быть, дай бог, надежда эта оправдается, удастся этой комиссии до чего-нибудь договориться. Некоторые рабочие в частном разговоре говорили, что да, если таково положение, то они готовы уменьшить свои требования - до какого предела, конечно, сказать трудно. Но затем остается очень трудный вопрос: что если эти делегаты, убедившись в верности цифр, выразят согласие уменьшить требование, будет ли это согласие равносильно отказу от требований тех 800 тысяч рабочих, которых они представляют, и не кончится ли это тем, что они будут лишены мандатов как предатели, изменившие их интересам и не оправдавшие их доверия. Если этого соглашения не произойдет, то придется обратиться к этим двум комиссиям (к одной - для проверки цифр промышленников, к другой - для изучения прожиточного минимума. - Ред.) как к последней попытке... найти выход из этого положения"[269].