Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Народные массы Финляндии требовали автономии. Переговоры по этому поводу продолжались между Финляндским сеймом и Временным правительством в течение апреля-мая 1917 года. Проект автономии, выдвинутый сеймом, предусматривал сохранение компетенции России во внешних сношениях и в военном управлении и даже сохранение должности генерал-губернатора Финляндии. Но Временное правительство и с этим проектом не согласилось. Оно поставило условием, чтобы созыв и роспуск сейма были прерогативой русского правительства, которым также должны утверждаться решения сейма, затрагивающие интересы России. Право определения круга вопросов, "затрагивающих интересы России", предоставлялось при этом русскому генерал-губернатору. От самостоятельности сейма по существу ничего не оставалось.

В ответ на требования Временного правительства сейм принял 6 июля закон о верховных правах сейма во всех делах за исключением военных и внешних. Временное правительство ответило приказом о роспуске сейма, указывая, что последний присваивает себе "право самочинно предвосхитить волю будущего российского Учредительного собрания... Пусть же народ финский сам взвесит свою судьбу. Решена она может быть только в согласии с народом российским"[282].

говорилось в манифесте Временного правительства от 18 июля 1917 года. Вслед за этим меньшевик Гегечкори, впоследствии министр иностранных дел меньшевистской Грузии, занял сейм войсками.

Депутаты, отказавшиеся подчиниться указу Временного правительства, не были пропущены в здание сейма.

Большинство в Финляндском сейме в начале 1917 года принадлежало социал-демократии, представлявшей довольно сильную организацию. Принимая деятельное участие в руководстве освободительным движением, финские социал-демократы не имели, однако, принципиально выдержанной линии в национальном вопросе, сбиваясь на буржуазные позиции. Оппортунизм финской социал-демократии решил на определенный отрезок времени судьбу Финляндии в сторону буржуазной государственности. Этому способствовало в значительной степени и то, что большевики Финляндии долгое время не порывали с меньшевиками, не допуская раскола социал-демократии.

Отношение большевистской партии к национальной свободе Финляндии достаточно отчетливо было выражено как в постановлении Апрельской конференции 1917 года по докладу Сталина, так и в ряде статей Ленина и других большевиков.

Ленин писал: "Цари проводили политику аннексий, грубо обменивая один народ на другой по соглашению с другими монархами (раздел Польши, сделка с Наполеоном о Финляндии и пр.). как помещики обменивали меж собой крепостных крестьян. Буржуазия, становясь республиканской, проводит ту же самую политику аннексий более тонко, более прикрыто... Товарищи рабочие и крестьяне! Не поддавайтесь аннексионистской политике русских капиталистов, Гучкова, Милюкова, Временного правительства по отношению к Финляндии, Курляндии, Украине и пр.!"[283]

В конце лета 1917 года в Финляндии началась, с одной стороны, организация буржуазных отрядов, а с другой - рабочей Красной гвардии. Первые связались с полицейским аппаратом, вторые - с отрядами русской армии в Финляндии. Солдатские массы расположенных в Финляндии частей в это время уже начали становиться на большевистские позиции.

Еще более ярко, чем в Финляндии, проводило Временное правительство империалистскую политику по отношению к восточным народам.

Два основных течения наметились в национальном движении восточных народов после Февральской революции: унитаризм и национал-федерализм. Унитаризм поддерживался мусульманской, преимущественно татарской торговой буржуазией и националистически настроенной интеллигенцией, требовавшими объявления только "культурно-национальной автономии". Сторонники "национально-территориально-федеративных начал" представляли молодую национально-промышленную буржуазию. Руководящая роль в федералистском движении мусульман принадлежала азербайджанской буржуазии. Решение о федерации и "национально-территориальной автономии" было принято и в Туркестане на первом и втором съездах мусульман. В этом решении отразился между прочим страх национальной буржуазии перед русской революцией, желание отгородить себя от нее.

Большевиков в Туркестане было сравнительно мало. Кроме того многие из местных большевистских работников искажали линию большевистской партии в национальном вопросе, допуская грубые ошибки в подходе к коренному населению. Националистическим партиям - казахской "Аллаш-орда" и узбекской "Улеме" - удавалось поэтому вести за собой значительные слои населения. Февральская буржуазная революция не улучшила условий существования трудящихся масс угнетенных народностей Средней Азии.

"Февральская революция, свергнувшая монархию, передала власть опять в руки того же царского чиновничества и местного русского кулачества. Местный комитет Временного правительства, состоящий из этих элементов, вместо равноправного отношения к киргизскому населению поставил своей задачей угнетение и истребление киргизского населения"[284] - так характеризовала положение в Средней Азии программа организованного после Февральской революции "Революционного союза киргизской молодежи".

Первым актом Временного правительства по Туркестану было постановление от 18 марта 1917 года об амнистии палачам киргизского восстания 1916 года. Все русские погромщики, повинные в убийствах и издевательствах над коренным населением, были освобождены от тюремного заключения. Постановление Временного правительства вызвало негодование местного населения.

Возмущение угнетенных национальностей Средней Азии усилилось с назначением председателем правительственного Туркестанского комитета Н. Н. Щепкина - одного из лидеров кадетской партии. Комитет облекался правами дореволюционного генерал-губернаторства.

Ему предоставлялось решение вопроса о введении в пределах Туркестана и степного края (Казахстана) местного самоуправления. При этом Временное правительство считало ненужным идти дальше введения земских учреждений, хотя население требовало автономии.

Временное правительство решительно ничего не предприняло для разрешения национального вопроса.

Весь централизованный бюрократический аппарат царизма в национальных районах был оставлен в полной неприкосновенности. Государственным языком для всех народностей по-прежнему являлся русский язык. Государственная школа оставалась также русской. Требования угнетенных народностей о предоставлении им национальных прав отклонялись. Вместо немедленного удовлетворения веками копившихся наболевших национальных нужд и запросов Временное правительство советовало угнетенным национальностям ждать решения их судьбы Учредительным собранием, которое... неизвестно когда еще будет созвано.