Михаил Семиряга - Как мы управляли Германией

Когда группа Сиднева обнаружила в подвалах имперского банка около ста мешков с 80 млн. немецких марок, именно Серов распорядился эти деньги в советский государственный банк не сдавать. Часть суммы он присвоил себе, другую использовал в качестве подарочного фонда для нужных ему лиц, а третью часть — для поощрения своих подчиненных. Когда в октябре 1946 года оперативная работа в Германии передавалась в ведение МГБ СССР и сюда был назначен новый уполномоченный, Серов, чтобы замести следы своих преступлений, приказал сжечь всю отчетность по делу о миллионах марок.

Если преимущественно с политическими преступлениями в советской зоне вели борьбу специальная служба НКВД (МВД) и комендатуры СВАГ, то уголовными преступлениями занимались немецкие органы — уголовная полиция, прокуратура и суд. Эта борьба была сопряжена с большими трудностями в связи с тем, что в первые послевоенные годы в зоне сложилась весьма напряженная криминогенная обстановка, о чем свидетельствуют следующие данные немецкой прокуратуры.

В 1946 году она зарегистрировала 434 247, в 1947 — 559 627 и в 1948 году — 472 198 преступлений. По видам преступлений это количество распределяется следующим образом.

Проанализировав эти данные, правовой отдел СВАГ пришел к следующим выводам.

1. К приведенным немецкой прокуратурой данным следует подходить критически, так как в число зарегистрированных преступлений были включены малозначительные дела и даже такие, которые не содержали состава преступления;

2. Тем не менее, эти данные дают примерную картину о характере преступлений и динамике преступности. Они свидетельствуют о том, что число преступлений в 1947 году превышает число преступлений в 1946 году и значительно снижается в 1948. Меньшее число преступлений в 1946 году объясняется не их отсутствием, а тем, что многие из них остались нераскрытыми из-за слабой работы немецкой полиции.

3. Сокращение числа преступлений в 1948 году объясняется значительным повышением материального уровня жизни населения и более эффективными мерами судебного воздействия, принятыми немецкими органами.

4. Наиболее характерным видом преступлений в течение всех трех лет были кражи. Причем, в 1945–1946 гг. это были кражи продовольственных товаров, мелкого домашнего скота, а также продкарточек. В 1948 году более характерными стали кражи с производства — электроарматуры, гвоздей, предметов хозяйственного обихода, а в зимнее время — кражи угля и других видов топлива.

5. По сравнению с 1946 годом заметно уменьшилось число случаев разбоя, убийств и грабежей. Убийства совершались в основном на бытовой почве, и они объяснялись моральной распущенностью, вызванной недавно закончившейся войной. Имели также место убийства, совершенные по политическим мотивам.

6. В отличие от других видов преступлений хозяйственные преступления не имели тенденции к сокращению. Правовой отдел СВАГ считал, что этот факт объясняется теми социально-экономическими переменами, которые вызвали появление более широких масштабов общественной собственности и соответственного законодательства об охране этой собственности.

В эти годы в зоне появились такие уголовно-хозяйственные деликты, которые ранее не были известны в Германии. Правовой отдел СВАГ считал, что причиной возникновения подобных краж была «подрывная деятельность англо-американского империализма», хотя никаких конкретных примеров, подтверждающих этот вывод, не приводится. Правовой отдел СВАГ также считал, что в 1948 году хозяйственные преступления, составлявшие всего 12 процентов к общему числу преступлений, тем не менее «приобрели наиболее опасный характер, и борьба с ними стала основной задачей немецких органов юстиции».

Правовой отдел СВАГ обратил внимание на увеличение числа поступлений в прокуратуру дел на нацистских и военных преступников, что, по его мнению, свидетельствовало о том, что немецкие следственные органы стали значительно активнее в розыске и наказании нацистских преступников.

Правовой отдел информировал Управление внутренних дел СВАГ о недостатках в работе уголовной полиции в деле розыска и задержания преступников, о большом количестве дел, в которых преступления имеют малозначительный характер и о том, что более 1/3 совершаемых преступлений оставались нераскрытыми.

Вмешательство правового отдела и Управления внутренних дел СВАГ содействовало улучшению работы полиции и немецких органов правосудия, что впоследствии положительно сказалось и на криминогенной обстановке в зоне.

Итак, дать однозначную оценку деятельности советских спецслужб в Германии практически невозможно. С одной стороны, и особенно это относится к первым месяцам оккупации, они вели успешные поиски активных нацистов и военных преступников, которые были преданы суду и понесли заслуженное наказание. Был также разоблачен ряд небольших подпольных групп, которые безуспешно пытались дестабилизировать обстановку в советской зоне оккупации. Все эти меры действительно соответствовали интересам советского народа и в целом встречали одобрение со стороны демократических сил самого немецкого народа.

Вместе с тем, органы НКВД/МГБ именно в оккупированной Германии являлись наиболее ярким олицетворением сталинского тоталитарного режима. Будучи в своих решениях совершенно независимым от СВАГ органом, его сотрудники злоупотребляли предоставленной им властью, грубо и бесцеремонно вторгались в идеологическую и политическую борьбу в зоне, становясь на позицию одной партии, что противоречило букве и духу Потсдамских решений.

Нарушения элементарных прав гражданина, допускавшиеся советскими спецслужбами в Германии, вызывали недовольство населения. Со временем оно превращалось в их неприятие, а затем и в открытую борьбу в защиту справедливости. Испытывая все эти несправедливости, чего, кстати, в западных зонах в таких формах и масштабах не наблюдалось, часть населения охватывало сомнение, действительно ли Красная Армия принесла немцам свободу или же заменила один тоталитарный строй другим. Следует признать, что те кризисные явления, которые наблюдались еще в оккупационный период истории Германии, являлись прямым следствием прежде всего деструктивной деятельности советских спецслужб.

В войнах прошлого, особенно в зоне непосредственных военных действий, всегда приходилось какой-то части гражданского населения добровольно или по распоряжению военных властей покидать насиженные места и становиться беженцами. В международном праве после первой мировой войны «беженцами» обозначались лица, покинувшие находившиеся под угрозой или уже занятые неприятелем территории, или были высланы с этих территорий по распоряжению военных или гражданских властей. В годы второй мировой войны появился еще термин «перемещенные лица», то есть лица, насильственно угнанные немецко-фашистскими оккупантами с занятых ими территорий, как правило, в Германию для принудительного труда.