Семен Резниченко - Русские и русскость

Но сохранилось низовое (станичное) казачье самоуправление. Казаки не стали целиком и полностью «государственными» людьми, сохранив свою древнерусскую специфику. Казаков отличало особенно чёткое понимание различия своих и чужих, причём к своим было принято относиться с подчёркнутым дружелюбием. Например, в казачьих военных учебных заведениях пресекался так называемый «цук» — прообраз дедовщины. Он считался постыдным и «неказачьим». Зачастую достаточно тёплыми и человечными были отношения в казачьих частях, формировавшихся из земляков. Казаки в большей степени отличались подчёркнуто человечным, а не государственно-наплевательским отношением к своим. Даже в имперских казачьих войсках XIX века люди, не желавшие жить в общеимперском пространстве, могли найти себе убежище. Казачьи коллективы выживания отличались прочностью и сплочённостью.

В среде казаков сохранялись и некоторые древнерусские обряды, например «постриги» на Дону. Годовалого мальчика сажали на коня и постригали ему волосы.

У вольных казаков не было особой казачьей этничности. Они считали себя русскими или украинцами. Об этом напрямую говорят такие памятники казачьей мысли, как донская «Повесть об азовском сидении». И в имперский период особая этничность не была развита в «новых» казачьих войсках, таких как Уссурийское, Семиреченское. Также она не была развита и в Сибири. Там местное самосознание объединяло всех сибиряков, независимо от принадлежности к «войсковому сословию».

В других войсках, таких как Донское и Кубанское, собственная этничность постепенно сложилась: как в среде элиты, так и в среде рядовых казаков появились такие представления, как «Я русский по языку и по вере православной, а не по природе», «Я русской, а не москаль».

Но и донцы, и кубанцы не стали самостоятельными народами. Они остались субэтносами русских. (Слишком многие казаки не отделяли и не отделяют себя от русского народа, к тому же казачья этничность очень сильно зависела от подпорки сословных прав.) Это относится и к кубанским черноморцам, первоначально бывшим украинцами. Их быстрой добровольной русификации способствовали относительно хорошо развитая, в отличие от Украины, система школьного образования и массовая военная служба.

Таким образом, исторически казачество не было чем-то отличным от русских. Просто казаки сохраняли многое из того, что забыли и утратили другие русские.

В конце XIX — начале XX века казачество вступило в очередной системный кризис, на этот раз вместе с империей. Традиционный уклад жизни менялся на капиталистический. Вновь резко активизировалось социальное расслоение в казачьей среде. Одни (меньшинство) стали стремительно богатеть, другие (и гораздо больший процент) — беднеть. Размывался средний слой казачества. Казачий образ жизни тяготил уже весьма многих казаков. Земля и привилегии не покрывали расходов на службу, которых казаки несли самостоятельно, например на содержание строевого коня. Да и с хозяйством без мужских рук было тяжело справляться и пр. Падал престиж казачьего состояния.

Постепенно земли стало не хватать. В казачьих областях появилась масса выходцев из других мест — иногородних. Они не имели равных с казаками прав, в особенности на землю. Но их влияние постоянно росло. Они привносили в казачьи регионы революционные настроения. Для казаков же была характерна политическая пассивность и конформизм. Большинство из них были за сохранение старины.

При этом казачьи устои общинных, семейных и других видов традиционных отношений стремительно размывались: падала нравственность, росло пьянство, учащались внутриказачьи конфликты.

Наступала эпоха общества модерна. А модерн абсолютно безжалостен к архаичным особенностям местных укладов жизни. Он жёстко устанавливает единые стандарты образа жизни. Сохранение островков Древней Руси более не представлялось возможным. Расказачивание было практически неизбежным. Это понимали очень многие образованные казаки.

Часть из них хотела спасти особую казачью идентичность путём провозглашения особых казачьих народов, которые должны были получить широкую автономию в будущем русском федеративном государстве, или даже полную независимость. (Это было особенно характерно для Дона и Кубани.) Наказы рядовых казаков периода революции и Гражданской войны показывают, что казаки хотели отказаться от обременительных обязанностей, таких как служба за собственный счёт), но при этом сохранить особые права — преимущества перед иногородними во владении землёй, автономию войска. При этом о своей национальной принадлежности масса казаков не задумывалась. «Самостийнические» настроения захватили только часть элиты. Другая её часть ощущала себя очень даже русскими, но при этом и казаками. Эта ситуация сохранялась и в эмиграции: например, самостийники во главе с Г. Билым враждовали с «официальным» атаманом В. Г. Науменко. Похожая ситуация наблюдается и сейчас.

Включение казаков в единое общество модерна было быстрым, принудительным и чудовищно жестоким. Террор времён Гражданской войны, геноцид кавказцами на Тереке, коллективизация, голод 1933 года — всё это буквально надорвало казачество, а во многом просто уничтожило физически.

Хотя к концу 1930-х годов произошла относительная его реабилитация: например, появились казачьи части. Добровольческие казачьи формирования, такие как 4 гвардейский Кубанский корпус, покрыли себя славой на полях сражений. (Правда, люди, служившие в нём, рассказывали, что часть была интернациональная и казачьей специфики в ней почти не чувствовалось). Появился фильм «Кубанские казаки», песня «Едут, едут по Берлину…».

При Хрущёве была очередная вялая атака. Вялая потому, что атаковать было особо нечего. Но запрещались казачьи музыкальные коллективы и пр.

В годы застоя и до конца советской власти в некоторых регионах на всё казачье существовала стойкая, хотя и умеренная мода. Действовали музыкальные коллективы с казачьей спецификой, как известные профессиональные, так и местные любительские. В колхозах устраивались конные джигитовки. Некоторые эксцентричные старики ходили в папахах или даже в казачьей форме.

В романтический период 1990-х годов казачество начало вроде бы бурно возрождаться: появились толпы людей с нагайками и в форме. Гремели имена деятелей культуры, таких как кубанский писатель В. И. Лихоносов. А тем временем в Чечне казачество было подвергнуто геноциду (вместе с остальным русским населением). Этнический состав всех казачьих регионов менялся не в пользу славян.

Раздавались грозные и широковещательные интервью, выпивалось море водки, и особо ничего не делалось. В нулевых годах возрождение казачества плавно сменилось его вырождением.