Александр Рабинович - Большевики приходят к власти

В субботу 15 июля Временное правительство решило отдать последнюю дань памяти убитым казакам; за несколько дней до этого правительственные чиновники, центральные органы Советов, Временный комитет Государственной думы и Петроградская городская дума начали кампанию, чтобы вызвать интерес общественности к этому мероприятию. Организаторы рассматривали его как очередное средство дискредитировать большевиков и продемонстрировать свою поддержку закона и правопорядка. Городской голова Григорий Шрейдер от имени Городской думы призвал «всех сторонников революции и всех, воодушевленных ее духом», отдать последние почести погибшим казакам. Накануне Центральный Исполнительный Комитет разослал указание каждому промышленному предприятию столицы избрать делегацию из 30 человек для участия в похоронах. Опасаясь повторения провалившейся манифестации 18 июня, ЦИК постановил не выступать со знаменами и плакатами.

Судя по отчетам прессы, усилия, направленные на организацию похорон, увенчались успехом. «Голос солдата» отмечал, что ранним утром Невский проспект приобрел «совершенно особый вид». Хотя некоторые магазины были открыты и вели торговлю, улицы были запружены людьми. Особенно большие толпы собрались около Исаакия, самого крупного собора в Петрограде, где обычно проводились главные службы. Масса людей выстроилась вдоль пути следования кортежа из собора до Александро-Невской лавры, где должно было состояться погребение.

Накануне ночью горожане вместе с друзьями и родственниками погибших выстроились в длинную очередь у входа в Исаакиевский собор, чтобы проститься с ними. В огромном, ярко освещенном храме стояли открытые белые гробы с телами казаков. Рядом в почетном карауле застыли казаки. Многие из пришедших, войдя в собор, оставались там на всю ночь, так что к утру собор был переполнен и вход был закрыт для всех, кроме приглашенных сановников. Они начали прибывать задолго до начала заупокойной службы. Представители различных дипломатических миссий в России, среди них Дэвид Фрэнсис от США, Жозеф Нуланс от Франции и Джордж Бьюкенен от Великобритании, каждый в сопровождении военного атташе в парадной форме, заняли свои места рядом с членами Российского кабинета, руководителями социалистического большинства в Советах, чиновниками земства и городской администрации, представителями купечества и промышленников, делегатами от всех частей казачьих войск в России и Петроградского гарнизона, а также от крупных фабрик столицы и множества мелких групп и организаций.

Около 10 часов утра в соборе появился Керенский. Бледный, напряженный, по свидетельству очевидцев (это был самый трудный период в его деятельности по формированию правительства), он наблюдал за тем, как бывшая придворная капелла, сводный хор Исаакиевского и Казанского соборов и метрополичий хор занимали отведенные для них места. Присутствующие затихли, когда архиепископ Петрограда в сопровождении экзарха грузинской православной церкви и членов Святейшего синода поднялся на возвышение перед алтарем: началась заупокойная служба. Вначале процессия сановников возложила венки из ярких летних цветов к подножию гробов. Одной из первых цветы поднесла делегация казаков. Надпись на лентах гласила: «Тем, кто верно выполнял свой долг и погиб от рук немецких агентов». За казаками следовали лидеры кадетов — Федор Родичев, Павел Милюков и Василий Маклаков, которые несли огромный венок, перевитый зелеными лентами с надписью «Верным сынам свободной России, павшим в борьбе с предателями Родины». Присутствовавший на церемонии обозреватель газеты «Живое слово» сообщал, что, когда сотни голосов сводного хора нарушили тишину, запев торжественный гимн, все собравшиеся в соборе упали на колени. Как заявила видная деятельница партии кадетов Ариадна Тыркова, в этой берущей за сердце заупокойной службе был слышен голос самой России.

Служба продолжалась почти три часа. После ее окончания караульные закрыли гробы крышками. Важные чиновники, избранные заранее, вынесли их на площадь перед собором, где собрались отряды казаков и драгун, полки Петроградского гарнизона, несколько военных оркестров и отряд трубачей, чтобы сопровождать процессию к Александро-Невской лавре. Когда несшие первый гроб члены кабинета министров во главе с Керенским покинули собор, командующий Петроградского военного округа приказал: «Взять на караул!» Полковые знамена развевались на дующем с Невы легком ветерке. Послышались звуки горна. Затем воздух разорвал громкий выстрел пушки Петропавловской крепости. Начищенные сабли казаков сверкнули на ярком солнце, и по команде офицера лес штыков поднялся и опустился в приветственном салюте. Керенский выступил вперед: «Граждане!» — прогремел его голос.

«Граждане, мы переживаем сейчас исключительный и очень печальный исторический момент. Каждый из нас должен склонить голову перед героями, павшими на улицах столицы в борьбе за нашу Родину, за свободу и за честное имя гражданина России. От лица правительства я говорю вам, что Россия переживает драматический момент. Она ближе к гибели, чем когда-либо в своей истории… Перед всеми вами я открыто заявляю, что все попытки подстрекательства к анархии и беспорядкам, откуда бы они ни проистекали, будут безжалостно пресекаться… Перед телами погибших я призываю вас поклясться, что вместе с нами вы приложите все силы, чтобы спасти государство и свободу».

Подняв правую руку, Керенский прокричал: «Клянусь!» Наступила короткая тишина. Затем тысячи рук взметнулись вверх, и толпа громогласным эхом отозвалась: «Клянемся!» Те, кто находился возле Керенского, подняли его на плечи и понесли к ожидавшему его автомобилю.

Кортеж двинулся вперед. Звонили колокола Исаакия, а оркестр играл торжественный псалом «Коль славен наш господь в Сионе». Процессию возглавляли трубачи, за ними следовал эскадрон казаков с пиками, украшенными черным крепом, священнослужители в развевающихся черных одеждах, несшие высокие кресты, хоругви и курящиеся кадила, ряды мальчиков-хористов, высшие чины церкви, Исаакиевский и метрополичий хоры. Останки убитых казаков поместили на семь пушечных лафетов, запряженных лошадьми. За каждым из первых шести лафетов скакала лошадь без всадника. За последним лафетом ехал в седле мальчик лет десяти, с узким лицом — сын одного из убитых казаков; на нем была приметная темно-синяя с малиновой отделкой форма донских казаков. Замыкали этот длинный кортеж правительственные служащие, представители Советов, делегации, присутствовавшие на заупокойной службе, бесконечные шеренги воинских частей.

Процессия повернула с Морской улицы на Невский проспект, и к звону колоколов Исаакия присоединились колокола нескольких соседних церквей. Когда процессия достигла Казанского собора, она остановилась для короткой службы. Та же процедура повторилась и перед Знаменской церковью. В результате всех этих остановок кортеж достиг своего конечного пункта далеко за полдень. Примечательно, что все обошлось без единого инцидента.