Герцель Новогрудский - Товарищи китайские бойцы

Да, не такими были Пау Ти-сан и его солдаты во Владикавказе. Глядя на них, можно было понять, как дорого дался армии этот зимний переход. Небритые изможденные лица, грязные бинты на обмороженных руках и ногах, одежда, превратившаяся в лохмотья, — до чего же не похожа эта немногочисленная группа вконец истомленных, изголодавшихся людей на тех стройных, подтянутых красноармейцев, которым весной 1918 года он в торжественной обстановке вручал батальонное знамя.

Это знамя, пронесенное через огонь сражений, через ледяную пустынную степь, эти люди, мужественно удержавшие его, вызвали на лице у Сергея Мироновича задумчивую улыбку. Быть может, в ту минуту Киров вспомнил далекий Томск, бурный 1905 год, свое первое боевое крещение и красное знамя, спасенное им.

Совсем юный, он шел тогда на демонстрацию во главе рабочей колонны, охранявшей знаменосца Иосифа Кононова. Но Кононова не удалось сберечь. Полиция и казаки напали на демонстрацию. Произошла стычка. Кирова казак полоснул шашкой по спине, а Иосиф был убит.

Когда казаки бросились в атаку, Кононов успел спрятать знамя на груди. Киров знал об этом. Ночью, рискуя жизнью, он пробрался через полицейские кордоны в покойницкую, разыскал труп товарища и унес с собой кусок алой ткани, обагренной кровью убитого знаменосца.

Оно находится теперь в крепких руках — рабочее знамя. Оно гордо реет над землей.

Киров смотрел на подходивших бойцов. Измождены предельно, но воинский дух сохранили; в чем только душа держится, многие, кажется, вот-вот упадут, а винтовки у каждого. И даже не по одной. У кого — две, у кого — три… Да, столько оружия во Владикавказском батальоне никогда и не было!

Бойцы увидели Кирова. По рядам будто ветер прошел.

— Дзи Ла!.. Дзи Ла!..

Сергей Миронович улыбнулся, сверкнул ровным рядом белых зубов, сделал знак остановиться, вышел из машины, обнял Пау Ти-сана. Красноармейцы китайцы обступили Кирова, пожимали руки.

— Дзи Ла, Дзи Ла!.. — растроганно говорили они тому, кто был их другом, кто олицетворял в их представлении партию большевиков.

страханские власти принимали срочные меры к тому, чтобы дать солдатам XI армии, совершившей труднейший переход, прийти в себя, отдохнуть, отмыться, отоспаться, отогреться, словом, набраться новых сил для предстоящих боев. Газеты выходили в те дни с крупными заголовками и призывами: «Неделя помощи раненым и больным бойцам Красной Армии!», «Окружим красноармейцев вниманием и заботой!», «Каждый дом в Астрахани должен стать родным для красных воинов!»

На видном месте было напечатано обращение Временного военно-революционного комитета ко всем трудящимся Астраханского края.

«…Главная наша задача, — говорилось в обращении, — это работа для армии, ей мы должны отдать все. Наш долг во что бы то ни стало дать армии продовольствие, обеспечить спокойное пребывание в городе Астрахани больных бойцов. Об этом должны неустанно заботиться все советские учреждения, все, кому дороги Советская Россия и революция».

На призыв Ревкома откликнулись тысячи астраханцев. Речники и портовики, судоремонтники и железнодорожники, рыбаки и рабочие местных предприятий считали для себя честью взять в дом красноармейца, окружить заботой, выходить.

Трогательное внимание оказывалось китайским добровольцам. Астраханцы наперебой приглашали их к себе на побывку.

— Я попал в семью железнодорожника, — вспоминал Ча Ян-чи. — Хозяина звали Степаном, хозяйку — Машей. Хорошие люди были. Как в родной семье я себя чувствовал. Будто ушел из своего дома, долго не был и вот снова к себе вернулся.

Степан сам явился за мной в казарму. Я тогда очень ослаб. Пока через степь шагали — держался, а как пришли — сил не стало. Лежу и лежу.

Степан подошел к моей койке, говорит:

— Вставай, друг. До моего дома недалеко. Я помогу.

На улице нас ждала пролетка. Это городской союз извозчиков старался. Всех больных бойцов извозчики везли бесплатно. А дома нас Маша уже ждала. Много воды горячей приготовила, белье мужа для меня из комода достала, гимнастерку, сапоги… утюг раскалила…

Часа через два я как будто снова на свет родился. Сижу за столом чистый, в чистой одежде, побритый, постриженный. А на столе много вкусной еды. И Маша подкладывает и Степан… Уговаривают побольше кушать.

У меня от слабости и оттого, что очень их внимание почувствовал, слезы на глазах выступили. Не помню, когда плакал, кажется, никогда. А тут не могу удержаться. Вот, думаю, что сделала революция, как породнила людей…

Для бойцов, нуждавшихся в отдыхе, были оборудованы помещения бывшего Чуркинского монастыря, пригородные дачи астраханских миллионеров, стоявшие на зимнем приколе пассажирские пароходы.

Девушки шили для красноармейцев белье, старухи вязали теплые вещи, школьницы вышивали кисеты. Тысячи пакетов-подарков были заготовлены и преподнесены красноармейцам. На пароход «Гелиотроп», где находилось подразделение китайских бойцов, пришли с подарками дети. Они роздали пакеты, а дня через два снова явились с рулонами пестрой бумаги в руках.

Дети, оказывается, узнали от учителя географии, что в Китае существует обычай развешивать в жилищах длинные бумажные или шелковые полосы с иероглифами, обозначающими пожелания обитателям дома довольства, счастья, радости, здоровья.

Такие же полосы приготовили в подарок они.

Китайских бойцов на пароходе в это время не было. Когда они вернулись и вошли в кают-компанию, глазам их представилась удивительная и в то же время знакомая, напоминающая родину картина: с потолка свешивались длинные красные, зеленые, оранжевые, синие полосы с русскими надписями. Командир роты Лю, умевший читать по-русски, перевел их бойцам.

«Желаем жизни и удачи» — гласила одна надпись, выведенная детской рукой; «Пусть сопутствует храбрым китайским друзьям счастье» — гласила другая надпись. Полос было много. Надписей с пожеланиями всяческих удач — тоже. Бойцы взволнованно молчали, согретые и тронутые вниманием маленьких друзей [16] Воспоминание о гостеприимстве астраханцев навсегда сохранилось в памяти бойцов XI армии. Ровно через год после Мартовской «Недели помощи раненым и больным бойцам Красной Армии», когда участники зимнего перехода через степь вели сокрушительное наступление на деникинцев, в адрес Астраханского губисполкома пришла телеграмма: «Красные бойцы XI армии шлют свой боевой привет астраханскому пролетариату. Шествуя победоносно по Северному Кавказу, XI армия твердо помнит 18 год, когда она, усталая, больная, раздетая и голодная, вынуждена была отступить под натиском противника по безмерным астраханским степям в красную Астрахань, где нашла братский приют у астраханского пролетариата. Захваченный у противника бронепоезд „Терек“, державший в когтях белых грозненскую нефть, назван нами „Красной Астраханью“». Стоит напомнить, что в пулеметной команде этого самого бронепоезда, участвовавшего в освобождении Баку, служили Цзи Шоу-шань, которого спасла «русская мама», и еще несколько китайских бойцов. .