Леонид Гиндин - Гомер и история Восточного Средиземноморья

Дифференцированный анализ событий убеждает в том, что историку едва ли следует говорить обобщенно об «участии греков» в походах «народов моря». Ибо в двух войнах, разделенных примерно 30 годами, дело в этом плане обстояло по-разному. Во второй из них (1190-e или 1180-е годы до н.э.) греки как самостоятельная сила либо не участвовали вовсе, либо этим предприятием была захвачена их небольшая группа в Анатолии, уже 200 лет как обособившаяся от основного греческого этнического массива. Напротив, в первой войне, датируемой, скорее всего, 1220-м годами до н.э., акайваша-ахей-Цы выглядят не просто рядовыми участниками похода, но по численности - его лидерами, к которым примыкают остальные отряды. Ни в одном из этих случаев у нас нет оснований думать об ахейцах Балкан как о сателлитах или вассалах «народов моря». Но точно так же явно негреческий, неахейский состав основных противников Рамсеса III, при всем их знакомстве с микенской культурой, не позволяет принять и гипотезу А. Штробеля о микенцах как об основной силе этих походов [Strobel, 1976, с. 265 и сл.]. Ахейское войско на берегах Леванта появлялось только раз - при Мернептахе, и победа этого фараона над акайваша в пределах одного-двух десятилетий сополагается и с внезапным ослаблением Дххиявы при Тудхалиясе IV, и с неудачной высадкой ее царя в Стране реки Сеха, А по-видимому, с пожаром Трои Vlla. Второй, пеластско-тевкрийский поход «народов моря», положивший конец Хеттской империи, лежит за пределами очерченного временного интервала и охваченного им круга событий.

Дополнительную информацию дает участие в обоих нашествиях «народов моря» ранее неизвестного египтянам этноса турша, т.е. тир сенов.

Ядром первого похода надо считать сложившийся на севере союз ахейцев и тирсенов с явным доминированием первых. При этом особое значение приобретает весьма вероятная изначальная локализация тирсенов на Северо-Западе Анатолии, в достаточной близости к Трбаде [Schachermeyr, 1929; Saflund, 1957]. Широко известна версия Теродота (1,94) об этрусках-тирренах как о выходцах из Лидии, покинувших ее после 18-летнего голода, когда будто бы ее народ разделился между царем Аттисом и его сыном Тирсеном и последний со своими подданными отбыл на чужбину (мотив страшного голода, терзающего страну, может быть реминисценцией великого недорода, постигшего по египетским источникам, Анатолию накануне первого выступления «народов моря»). Любопытно, что эта легенда имеет точную параллель в рассказе Ксанфа Лидийского (Dion.Hal. 1,28) о том, как разделились дети Аттиса Лид и Торреб; потомки последнего будто бы до позднейшего времени обитали по соседству с лидийцами в городе Торребе. Давно отмечалось созвучие имен тирренов и тор-ребов между собой, а также с названием лидийского города Тирры (в греческой передаче Тирра, возможно, из Tursa [Pareti, 1926, с. 34; Schachermeyr, 1929, с. 228 и сл.]). Вполне возможно, что в этнонимах ТоррТ|(}о( и Тиротр/оС, Тирртр/оС мы имеем дублетные варианты образований от Tursa: соответственно из анат. Tursa-ua и Tursa-па [Цымбурский, 1986а, с. 178]. Но еще важнее, что анатолийские связи этрусков не ограничивались Лидией, но охватывали крупные эгейские острова, противолежавшие позднейшей Эолиде и Мисии. Геланик Лесбосский писал о тирренах на Лесбосе [FHG I, фр. 121], другие авторы отмечали их пребывание на Лемносе (Ap.Rhod. IV,1758 и сл.; Thuc. IV,109). Последнее полностью подтверждается обнаружением на этом острове надписи VI в. до н.э., составленной на языке, очень близком к этрусскому, но записанной при помощи алфавита, отличающегося от этрусского, а также содержащей глубоко архаичные формы: глагольное окончание -ai при этр. -е, лемн. aomai при этр. ате, атсе «был» и т.п.

В свое время В. Георгиев прямо пытался включить Троаду в область проживания тирсенов, сближая имя этого народа с хеттским обозначением Трои - Труиса. При этом за исходную принималась форма основы Trus-, представленная в лат. E-trus-ci, E-trur-ia < E-trüs-ia, а греческие формы, отражающие основу Turs-, расценивались как вторичные, претерпевшие метатезу [Георгиев, 1958, с. 200 и сл.]. В мифах о приходе в Италию троянского героя Энея этот ученый видел отзвук этрусского переселения, по сути отождествляя этрусков с троянцами. Но как ни заманчива такая гипотеза, от нее приходится отказаться. Нельзя считать обособленный вариант сомнительной древности, к тому же с необычной протезой Е-изначальным видом основы, игнорируя не только греч. Тирсттр/оС, Tùpaavoi, но егип. Tw-rj-S;, Tj-w-r;i;, да и латинское старое название этрусков Tusci < Turs-ik-oi (ср. Tursikina как родовое имя в Этрурии VII в. до н.э. в ThLE, с. 350). Возможность сближения на мало-азийской почве с именем племени торребов также скорее говорит в пользу восстановления для этнонима тирсенов праформы основы Turs(a)-, а не того Tr(o)us-, каковое имеем в названии Трои. К тому же традиция никогда не смешивала и даже не сближала-; мифических троянцев Энея с этрусками. Но хотя имя этого народа (как ни жаль!), по-видимому, исторически не связано с названием Трои, однако очень вероятно, что предки этрусков - тирсены на своей прародине принадлежали к числу южных соседей троянцев.

Поэтому очень интересно появление в «Илиаде» в «Каталоге кораблей» (11,840 и сл.) и далее (XVII,288 и сл.) в числе союзников, защищающих Илион, отряда из лежащего на юге Троады города Ларисы; его обитатели фигурируют у Гомера под именем «пеласгов». Тема нашей книги не предполагает обсуждения так называемой «пеласгской» проблематики, в частности вопроса об исторической реальности этого легендарного народа, который греки считали своим доисторическим предшественником на Балканском полуострове, но чьи следы с уникальным постоянством обнаруживаются от Македонии до Крита и от Трои до италийского Лация (обзор источников см. [Lochner-Hüttenbach, I960]; ср. [Гиндин, 1967, с. 43 и сл.]). Точно так же нас здесь не касается даже проблема соотношения имени вездесущих и не зафиксированных нигде, кроме греческих легенд, пеласгов и реальных пеластов-филистимлян. Напомним здесь лишь интереснейшую гипотезу В. Георгиева о греч. Пе\аауо( из Pelag-sk-oi как о греческой народно-этимологической переделке имени исторических пеластов (палайстов) по аналогии сгреч. тгёХсгуос «море» в наименовании некоего «морского народа» [Георгиев, 1958, с. 102]. Эта гипотеза наводит на определенные параллели с египетским обозначением консорциума племен в качестве «народов моря», где виднейшую роль в начале XII в. до н.'э. играли пеласты.

Но для нас сейчас важнее то, что даже авторы, исходящие из презумпции исторической реальности народа пеласгов, вынуждены признать применительно к северо-востоку Эгеиды настойчивое перенесение в греческой традиции имени пеласгов на тирсенов: «тирсенские места» в трактовке греческих авторов оказываются «пеласгскими» [Нёмировский, 1983, с. 20 и сл.]. Так, например, Геродот постоянно говорит о пеласгах на Лемносе (IV,145; V,26; VI,136 и сл.) — «тирсенском» Лемносе, где за 100 лет до Геродота звучал язык, близкородственный этрусскому, а у Фукидида (IV, 109) находим удивительную характеристику некоего Эгейского этноса как «пеласгского, из числа тирсенов» (TTeXaoyiKiv töv... TupOT|va5v), То же самое наблюдаем в разных версиях тирсенского переселения на запад. По Геланику Лесбосскому (FHG I, фр. 1), «пеласги» - это первоначальное имя ушедших в Италию тирренов; согласно Мирси-лу, также уроженцу Лесбоса, наоборот, «тиррены» - древнее имя пеласгов с Лесбоса, заселивших Италию (FHG IV, фр. 2, 3); по Страбону (V.2,4 со ссылкой на историка Антиклида), герой Тирсен приводит в эту страну подвластных ему пеласгов. Поскольку одновременно, по аналогии с Балканами, греки склонны были находить в древней Италии «настоящих» пеласгов, будто бы пришедших из Фессалии, то в вопросе о соотношении пеласгов и тирсенов на италийской земле возникала еще большая путаница. Но одно можно сказать определенно - применительно к местам, соседствующим с Троей, под пеласгами («морским народом») греки часто разумеют не кого иного, как тирсенов. Поэтому сообщение о «пеласгах» из троянской Ларисы, явившихся на защиту Илиона, сразу же привлекает особое внимание.