Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

В конце августа начался мятеж Корнилова. Так либералы участвовали в попытке военного переворота. Обосновывая необходимость ее введения, Милюков подчеркивал: «Будут ли поводом голодные бунты или выступления большевиков, но жизнь толкает общество и население к мысли о неизбежности хирургической операции».

На заседании ЦК Милюков заявил: «Для партии выгоднее, чтобы жизнь нынешнего правительства продлилась дольше, чтобы неизбежные репрессии были предприняты по инициативе и решению самого социалистического правительства. Новым важным фактом является сейчас сведение на нет прежнего значения Советов рабочих и солдатских депутатов. Раз они бросились к большевизму, тем самым они предрешили свою судьбу» 121.

Г.А. Герасименко делает такой вывод этому периоду: «В такой обстановке народ все более настойчиво требовал передать власть Советам. В условиях прямого столкновения леворадикального лагеря с правым станом Советы проявили себя самым эффективным общественно-политическим институтом. Они приводили в боевую готовность воинские части, брали в свои руки средства связи, переподчиняли себе вооруженные на местах и энергично подавляли открытые очаги реакции…

На политической арене остались и активно действовали две системы управления — Советы и комиссары Временного правительства… Среди комиссаров появлялся страх за свою жизнь; они начинали бросать должности и разбегаться.

Вместо института комиссаров на политической арене спокойно обустраивался их главный соперник — Советы рабочих и солдатских депутатов, причем они делали это без видимого сопротивления со стороны властей». 122

После провала корниловского путча влияние кадетов во Временном правительстве резко упало — на выборах в Учредительное собрание кадеты получили всего 17 мест из 707. Но это резко ослабило и те партии, которые находились в коалиции с кадетами (прежде всего, меньшевиков). О.В. Волобуев пишет: «В условиях выбора между коалиционной и однородно социалистической властью меньшевики и эсеры находились в трудном положении. Будучи по своей идеологии антибуржуазными партиями, они, вопреки доктрине, согласились на участие в коалиции. Но, оказавшись у власти и неся ответственность за нее, социалистические партии не могли в силу своего генезиса и традиций, давления доктринальных принципов и радикализированных войной и революцией масс преодолеть внутри собственных рядов оппозицию к «полубуржуазному» правительству… Это делало меньшевиков и эсеров уязвимыми при последовательном осуществлении любой — будь-то право- или левоцентристской — тактики». 123

В.В. Шелохаев пишет о ситуации кадетов: «После провала корниловской авантюры за ними, помимо клички “буржуи”, закрепилась и другая кличка — “корниловцы”. В очередной раз сказалась крайняя неустойчивость социальной базы кадетов, что проявилось в переходе колеблющихся элементов городской демократии на сторону леворадикальных социалистических партий, победивших Корнилова. Одновременно обострились отношения кадетов и с умеренным крылом социалистических партий, а также с Керенским, которого они довольно резко критиковали за отсутствие твердой воли и за его постоянные уступки леворадикальным требованиям» 124.

Пришвин, мечтавший о либеральном строе, проклинал испортивших дело политиков: «Виноваты все интеллигенты: Милюков, Керенский и прочие, за свою вину они и провалились в Октябре, после них утвердилась власть темного русского народа по правилам царского режима. Нового ничего не вышло».

За руганью есть признание: после утвердилась власть русского народа ; большевики выступали как реставраторы относительно либералов — именно из-за усилий большевиков у них ничего не вышло. Большинство посмотрело и не приняло власти Милюкова, Керенского и пр.

Троцкий писал: «После корниловских дней открылась для советов новая глава… Петроградский Совет обнаружил столь резкий большевистский крен, что удивил оба лагеря: и правый и левый. В ночь на 1 сентября, под председательством все того же Чхеидзе, Совет проголосовал за власть рабочих и крестьян. Рядовые члены соглашательских фракций почти сплошь поддержали резолюцию большевиков… Это было начало конца. Оглушенный президиум заявил о сложении полномочий». 125

Шелохаев так резюмирует стратегический замысел проекта Февральской революции с авторством кадетов. Этот замысел сводился «к полному раскрепощению личности и предоставлению ей максимально широких прав и свобод, формированию гражданского общества и правового государства, созданию рыночной рациональной, эффективной экономики, осуществлению системных социальных реформ, динамичному развитию духовной и культурной жизни и пр.». Замысел благородный, но в то время люди верили делам. И Керенский перед смертью честно написал о себе: «Ушел один, отринутый народом».

Лидер «молодых» представителей либерально-буржуазного сообщества П.П. Рябушинский на совещании русской эмиграции в 1920 г. так объяснил причины их поражения: «Многие из нас давно предчувствовали катастрофу, которая теперь потрясает всю Европу, мы понимали роковую неизбежность внутреннего потрясения в России, но мы ошиблись в оценке размаха событий и их глубины и вместе с нами ошибся весь мир. Русская буржуазия, численно слабая, не в состоянии была выступить той регулирующей силой, которая помешала бы событиям идти по неверному пути… Вся обстановка прошлого не способствовала нашему объединению, и в наступивший роковой момент стихийная волна жизни перекатилась через всех нас, смяла, размела и разбила». 126

А либералы-интеллектуалы (кадеты) видели главную причину своего поражения в недостаточной укорененности либерализма на русской национальной почве, которая в начале XX в. была явно неблагоприятна для формирования прочной и разветвленной либеральной системы. Что ж, такая уж была русская национальная почва! Зато сейчас почву удобрили навозом, все идет как по маслу.

Тогда кадеты сослужили России огромную службу, продумав, прочувствовав и испытав в политической практике путь, который маячил перед Россией на перекрестке судьбы — путь устроения либерально-буржуазного государства и хозяйства. Так что большинство народа отвергло этот путь не по незнанию.

Уникальность Февральской революции 1917 г. в том, что с первых ее дней в стране стали формироваться прототипы двух моделей государственности — буржуазная республика и советская власть, одновременно, поначалу даже без взаимного насилия. Временное правительство и Советы означали два разных пути, разных жизнеустройства. Эти два типа власти были не просто различны по их идеологии, социальным и экономическим устремлениям. Они находились на двух разных и расходящихся ветвях цивилизации. То есть, их соединение, их «конвергенция» в ходе государственного строительства были невозможны.