Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Из описаний ситуаций, увязанных в непредвиденную проблему ( красный бандитизм ), можно выделить два разных периода — грубо, 1921 г. и 1922 г. В этих периодах доминировали (и сочетались) разные ценности активных групп, которые обозначались как «красные бандиты». После завершения военной кампании против сил Колчака (начало 1920 г.) бойцы «красных» партизанских отрядов считали своим долгом разгромить и задавить носителей зла («гадов»), а также отомстить им за погибших и замученных. Они знали своих врагов и свои местности, поэтому были уверены, что враги притаились и готовятся нанести удар.

Что задумала Советская власть в Москве, чтобы усмирить «гадов», они не знали, да и в Москве только начали разрабатывать доктрину и решения этой операции. Каковы же были мотивы партизан, у которых не было ни командиров, ни комиссаров из Москвы — они сами были и командирами, и разведчиками и мстителями. Их цель и главная ценность были — добить «гадов». Партизаны — не регулярная армия, они сами ставят цель и избирают тактику! Авторы, которые утверждают, что целью «красных бандитов» было ограбить зажиточное население, думаю, притворяются наивными.

Почти наверняка, что в то время в докладах ВЧК, Сиббюро и даже в дискуссии на Пленуме ЦК РКП(б) не фигурировал фактор состояния психики этой массы людей, получивших культурную травму. Их ценности были гипертрофированы, а их цели — мессианские. Но этого в ВЧК и ЦК РКП(б) не знали, хотя и чувствовали. Но наша нынешняя беда в том, что ценное знание этой проблемы наши гуманитарии игнорируют — не знают и не чувствуют.

Обсуждая явления жестокости, мы приходим к предположению, что это явление возникает в любой революции , независимо от ее цели, класса и идеологии. Различия в этом аспекте революций определяются масштабом жестокости и способами ее обуздания. Изучение этого явления актуально для всех культур и обществ, потому что все культуры и общества время от времени переживают глубокие кризисы. Тогда и происходит всплеск жестокости, которая превращается в один из общественных институтов и организуется как элемент системы. По своей структуре схожи и антибольшевистские мятежи эсеров, и карательные операции Колчака или Петлюры, и красный бандитизм, и погромы Махно. Поэтому полезно для сравнения вернуться к эпизоду, который относится к проекту Февральской революции. Здесь были сконструированы прототипы этих механизмов.

Вот исторический факт, о котором теперь много пишут (даже болезненно много): 12 июня 1918 г. рабочие в Невьянске на артиллерийском заводе (7000 рабочих) подняли восстание, а чуть позже начали восстание рабочие Ижевского и Воткинского заводов. Пишут много, но объяснения нет — почему? Их тяготы и беды военного и революционного времени были типичными (судя по описаниям, гораздо более легкими, чем в центральной России). Они тесно общались с эсерами и соглашались, что будет лучше «Власть Советам без большевиков». Но и это не может быть причиной для такого шага! Почему идея сократить в Советах число большевиков и добавить эсеров толкнула рабочих залить кровью Прикамье, и уйти к Колчаку под красным флагом (!) — убивать и гибнуть? Ведь их собственная гибель была очень вероятна. Для такого шага у них не было никакого религиозного озарения, ни классовой ненависти, ни нестерпимой несправедливости.

Вот актуальная проблема!

Множество авторов восхищаются героизмом повстанцев, смутно намекая, что они убивали и гибли за идею — остановить большевизм, как террористы Азефа и Савинкова хотели уничтожить зло монархии. Эти невнятные объяснения подтянуты за уши. Такие параноидальные мессианские идеи, которые были предметом интенсивных исследований на материале германского фашизма — это особый сдвиг психики , результат культурной травмы, нанесенной социальной катастрофой. Теперь некоторые авторы робко пишут: «Антибольшевизм прикамских повстанцев имел скорее морально-психологический, нежели политико-идеологический характер». 218

Что это значит? Какая у них были необычные мораль и психология? Как можно даже через сто лет не изучить явление нашего общества и нашей культуры! Ведь эти явления периодически потрясают нашу жизнь, а теперь уже бродят вокруг нас неподалеку. И это не Призраки коммунизма или капитализма!

Вот вехи трагедии рабочих Ижевска и Прикамья. В современном описании городов Удмуртии упомянуто Ижевское восстание 1918 г.: «Контрреволюционеры замучили и расстреляли (по официальным советским данным) около 9 тыс. чел., было уведено свыше 21 тыс. лошадей, 29 тыс. коров, сожжено более 3 тыс. жилых домов… Часть повстанцев вернулась в Советскую Россию, другая уехала в Калифорнию (США), некоторая часть осталась в Китае». 219Но разве они были контрреволюционерами ! Совершенно наоборот, рабочие этих заводов в какой-то момент стали экзальтированными революционерами.

Историк Сибири в своей статье под названием «Белые под красным знаменем» прославляет успехи эсеров — генералов Колчака. Логика описания этих успехов и славы поражает, это крах рациональности. Но здесь нам важны факты. Автор пишет: «Ирония истории! Социалисты сражались в армии Колчака против большевизма, а в это время в тылу карательные отряды казаков-атаманов Красильникова и Анненкова вырезали целые деревни…

Они попали в трагическую ситуацию: сражаясь против красных, уже не хотели служить белым. Несмотря на страх перед возмездием, они начали сотнями уходить в леса к партизанам, лишь бы не оставаться у Колчака. Зимой 1920 г. более трех тысяч ижевцев вернулись в свой город на родной завод. Тогда их не стали расстреливать. Население Ижевска после ухода рабочих дивизий уменьшилось втрое, и на заводе некому стало работать. Красным нужны были руки квалифицированных рабочих.

В Сибири ижевцы и воткинцы тоже устраивались на местные заводы, но к ним относились как к предателям, калечили и убивали прямо в цехах. Сибиряки еще не видели красных, но зато вволю нагляделись на колчаковцев и люто их ненавидели. Ижевцы оказались между молотом и наковальней. В итоге рабочие-колчаковцы с семьями отступали все дальше, дойдя до Тихого океана…

По-разному сложились судьбы белых ижевцев. Многие рабочие по окончании Гражданской войны, после объявления большевиками амнистии решили вернуться на родину». 220

Вот какие метания разрушали сознание «рабочих-колчаковцов». Ижевская бригада отказалась выступить на фронт, хотя ей ставилась важная задача захвата района г. Бузулука. Никакие уговоры и увещевания начальства не помогли, и об отказе бригады выполнить боевой приказ доложили Колчаку. 29 апреля 1919 г. ижевцы «начали самовольный уход». Все ушли домой. Но красные подходили к Ижевску, и ушедшие от Колчака «забрав имущество, жен и детей, уехали из завода, а оставшимся тоже нужно было спасать свои семейства». Они снова стали возвращаться к Колчаку — «судьба заставила их вторично бросить завод».