Александр Котиков - Записки военного коменданта Берлина

— Все это правильно, — говорит Матерн. — Ты помнишь реплику Литке, когда обсуждали предвыборную программу? Они, наши мероприятия, очень тяжелые для понимания, в них нет того, что стреляет немедленно и попадает в сердце избирателя. Тогда кто-то возразил ему, что таких средств много можно придумать, но все они не нашего плана, от них несет авантюризмом, если они даже и человечные, и далеки от сиюминутного обмана масс. Но это все же обман, самый настоящий обман масс. Мы могли бы подготовить не одну сотню пропагандистов для работы в трамваях или в метро, и эти хорошо аргументированные беседы могли бы многое противопоставить нашим врагам. Это-то мы и сделали, и это привело к дракам в трамваях и метро при встречах наших и западных пропагандистов. Эта мера сыграла свое значение, но она не решала вопроса.

— Наши нынешние противники, — продолжал Матерн, — шьют все теми же нитками и вышивают все те же привычные антикоммунистические узоры, что и фашисты. Скажи, разве уж так сильно разнится нынешняя антисоветская истерия союзников от той, которую вели после октября 1917 года социалисты и потом фашисты? Нет, это один и тот же мотив. И, конечно, если нынешние выборы и принесут нам 20 процентов, — это победа, и немаленькая.

Действительно, в логове врага, в разрушенном городе с изголодавшимся оборванным населением, с огромной безработицей среди рабочего класса, в городе, где каждый третий ребенок не имеет обуви, где почти каждая мать страдает по этому поводу и не может ничего поделать, когда при наличии 15 метров жилой площади на душу населения в этом разбитом городе около миллиона жителей имеют донельзя убогое жилье, а прежняя знать имеет на душу населения по полсотни жилой площади, когда их дома, расположенные в западных районах Берлина, не тронуты бомбежками, а рабочие поселки сплошь разбиты американской авиацией, и не когда-нибудь, а в первых числах апреля 1945 года, когда не было никакой надобности вообще что-либо бомбить, потому что даже фашистам было тогда ясно, что война проиграна. Заметь, западные районы Берлина почти не бомбили. Это ли не симптоматично? И не потому, что туда предназначались прибыть западные союзники, и им, видно, было сподручнее бомбить районы Митте, Пренцлауэрберга, Кепеника, Фридрихсхайне, Панкова, где должны после разгрома разместиться советские войска, а потому, что восточные районы Берлина — это пролетарские районы. К ним можно прибавить еще разбитые американцами районы Веддинг, Райникендорф и Шпандау, в английском и французском секторах.

Надо искать выход, чтобы использовать возможности в самом собрании депутатов Берлина и в новых соотношениях сил продолжать дело демократизации в Берлине.

Матерн посмотрел в мою сторону, немного подвигался по комнате, потом подошел и сказал:

— Знаешь что? Теперь в самый раз пойти домой и хорошо выспаться. Сидеть в этом кабинете, пить кофе неплохо, но все же надо поспать, чтобы со свежей головой подумать о дне грядущем.

Матерн поехал к себе в горком партии. Я знал, что ни ему, ни мне не до сна. Его ждали в горкоме дежуривший там бессменно Карл Литке, второй секретарь горкома СЕПГ, Карл Марон, Вальдемар Шмидт. Все они также устали. В окнах брезжил рассвет, наступило 21 октября.

Что же сложилось в итоге всего?

Такая массовая кампания, да еще в таком городе, да еще с такими азартными партнерами с огромным опытом различных подтасовок не обошлась без происшествий. В ряде участков в Западном Берлине были обнаружены подтасовки результатов голосования, обнаружено, когда за социал-демократических депутатов опускали сразу по два бюллетеня. Подведение итогов голосования так затянулось, что Межсоюзническая комендатура имела возможность рассмотреть первые результаты выборов только в ноябре месяце. Разумеется, западные коменданты районов, где были обнаружены злоупотребления, должны были доложить, как будут расследованы факты нарушения процедуры голосования. Но вместо выяснения запутали еще сильнее и, конечно, доложить ничего не могли. И только спустя почти два месяца было назначено первое заседание депутатов Берлина. Это было 16 декабря 1946 года.

Все эти два месяца шла бурная закулисная борьба за портфели в магистрате. Дело в том, что ни одна политическая партия не получила абсолютного большинства голосов и не имела возможности единолично формировать руководящие отделы магистрата, то есть в роли правящей партии. Самим ходом вещей партии были вынуждены вырабатывать различные варианты коалиции в органах самоуправления.

Западные военные власти, несмотря на то, что вопрос-то чисто немецкий и вмешиваться в него открыто было нецелесообразно, все-таки вплотную делали нажимы, склоняя, например, социал-демократов на коалицию с буржуазной партией христианских демократов. Например, американские военные власти очень рассчитывали создать такое послушное большинство, которое позволило бы и им взять в свои руки немецкие органы самоуправления и по-своему расставить свои кадры в немецких органах. Но этого никак не получалось.

Однако посмотрим, что дает объективная картина.

Первый вариант — принять прежний принцип организации деятельности магистрата на основе программы блока антифашистских демократических партий с учетом результатов голосования. Это разумный вариант. Он был проверен более чем годичной работой магистрата. Кроме того, он разумно мобилизовывал силы антифашистских демократических партий на решение коренных задач, вставших перед Германией после войны, как политических, экономических, так и социальных. Демократическим силам было очень важно удержать вновь избранное собрание депутатов на позициях единства и целостности города и страны. А это было возможно только на основе лояльного согласования задач, которые ставит каждая партия. Иначе говоря, этот вариант предполагает принцип сотрудничества. Этот вариант, бесспорно, существовал, как некая возможность, и только. При создавшейся расстановке сил и, главное, при явной оппозиции к такому варианту западных оккупационных властей, он просто невозможен.

Второе возможное решение — оно основывалось на некоторой общности взглядов на политическую обстановку как в Берлине, так и в Германии, на социально-политические и хозяйственные задачи, которые принуждены будут решать магистрат и собрание депутатов, и для решения которых необходимо создавать в собрании большинство. Это социал-демократы — 63 мандата, это СЕПГ — 26 мандатов, и возможно было рассчитывать на левых депутатов от ЛДПГ. В общей сложности при решении насущных вопросов берлинской жизни в собрании можно было рассчитывать на 90 голосов. Если крайне правые социал-демократы будут вставать в оппозицию, такая группировка демократического крыла в собрании сильно бы не пострадала и могла находиться в постоянном большинстве.