Жан Маркаль - Монсегюр и загадка катаров

Учение богомилов представляется нам несколько запутанным, потому что мы знаем его только от врагов, и те не всегда единодушны в пунктах, которые стараются опровергнуть. Однако можно утверждать, что в нем существовало две тенденции: к абсолютному и к умеренному дуализму.

Согласно первой тенденции, Материя была творением Демона, а Дух — творением Бога. Значит, следовало отвергнуть все, имеющее касательство к материи, практиковать строгий аскетизм, воздерживаться от всяких половых связей, не пить вина, не есть мяса и вести существование, исполненное нужды и лишений. Что касается креста богомилы отвергали его, потому что символизирует он только жестокость. Богомильские общины, склонные к этой тенденции, отказывались от всякой организации, которая была бы земной, а значит, плохой, и не признавали никакой иерархии. Эта радикальная позиция окончательно ставила их в положение маргиналов и даже навлекала активные гонения, но последние надо было терпеть со смирением в подражание Христу, который считался примером и образцом.

Для второй тенденции характерна более сложная система идей. Первоначально существовал некий духовный мир, над которым царствовал Бог. Троица существовала в нем, потому что Сын и Святой Дух не более чем образы Отца; это означало отрицание официального догмата, за что болгарских богомилов стали называть «монархианами». Но Сатана тоже был сыном Бога: он был даже старшим сыном и получил миссию заведовать делами небес с помощью множества ангелов, ему подчиненных. Тут есть связь с христианскими преданиями, касающимися Люцифера, которые можно также найти в некоторых версиях легенды о Граале. Так вот, Сатана из гордыни восстал и увлек за собой в мятеж часть ангелов. Но восстание Сатаны и ангелов потерпело неудачу, и они были низвергнуты с небес; тогда-то, чтобы отомстить, они создали землю и второе небо — звездное.

В этой концепции изначально существует только один Бог и в конечном счете лишь одно начало. Зло появилось только начиная с мятежа и привело к карикатурному созданию материи. Но от объяснения, погему Сатана восстал, миф воздерживается. Тут-то умеренные дуалисты постоянно и сталкиваются с загадкой, которую неспособны разгадать. Очевидно, что радикальный дуализм, постулируя вечное сосуществование двух начал, напрочь устраняет проблемы такого рода. Но при такой постановке вопроса надежды на выход нет: мир всегда будет под пятой у Сатаны, и всякая религиозная жизнь бесполезна.

Однако внутри этого мира Сатана из земли и воды создал человека. Он вдохнул в последнего свой дух, но попросил Бога вдохнуть в только что созданное существо немного и своего духа, чтобы оно стало некой связью между ними. Миф очень странный: он не объясняет, почему для Сатаны так важно, чтобы человек был связью между ним и Богом, и, главное, почему Бог согласился на сделку. Можно отметить, что в скрытом виде этот миф можно найти в легенде о рождении и зачатии Мерлина, записанной в XII веке Робером де Бороном под влиянием клюнийских монахов: Мерлин предстает там Первочеловеком, сыном беса и святой женщины, и использует силы обоих миров. Но как в случае Мерлина, который, будучи наделен «сатанинскими» силами, использует их во имя Добра, в богомильском мифе есть очень отчетливый намек на возможность для человека благодаря дару, полученному от Бога, уничтожить злое начало и, следовательно, вернуться в прежнее состояние, предшествовавшее восстанию Сатаны. Оставлена надежда на спасение не только самому индивиду, но и всему творению, включая Сатану.

Итак, возвращаемся к мифологическому богомильскому рассказу: Бог согласился на предложение Сатаны, вложил частицу своего духа в Адама и то же сделал для Евы, после того как Сатана создал последнюю. Но Сатана, чтобы придать своему созданию больше веса, подбил Змея, то есть Сознание, убедить Еву вступить в половую связь с Адамом и зачать. В наказание Бог лишил Сатану божественного облика и отнял у него всякую возможность к сотворению. Но оставил ему полную возможность распоряжаться миром, который тот уже создал.

Здесь первородный грех истолковывается как плотский. Может быть, не случайно, если библейский текст гласит: «Адам познал Еву». Тут любопытная коннотация между Познанием в смысле знания или сознания и половой связью. К тому же дерево с запретными плодами — это древо познания добра и зла, то есть, в символическом плане, познания разницы между двумя полами. Отсюда можно прийти к другим толкованиям первородного греха, которых богомилы не сделали: они довольствовались отказом от половых отношений как от уловки Сатаны, позволившей ему продлить жизнь своему созданию. Отсюда запрет, наложенный на зачатие, по крайней мере для той категории верующих, которая достаточно созрела для этого, достаточно сознательна, чтобы соблюдать целомудрие.

Ведь у богомилов, как и у манихеев, было два вида адептов. «Избранные», достигшие высшей стадии, должны были строго соблюдать все заповеди и читать молитвы — семь раз днем и пять ночью. Другие были простыми «верующими», еще не сумевшими преодолеть в себе искушений, которые поддерживал в них Сатана, поскольку присутствовал в их духе.

Но «верующие» имели возможность стать «чистыми». Это происходило в ходе церемонии, имевшей свой эквивалент у катаров и похожей на церемонию рукоположения у манихеев. Это было нечто вроде крещения Святым Духом, которое богомилы формально противопоставляли христианскому крещению, считая последнее бесполезным. Это «таинство», если можно так сказать, вероятно, предполагало длительную подготовку или инициацию. Новый «избранный» должен был исповедаться, провести некоторое время в молитвах и медитациях, соблюдая при этом пост. После этого в присутствии собрания «избранных» и «верующих» он получал окончательное посвящение, включавшее его в категорию «избранных». Похоже, эта церемония сводилась к тому, что новому «избранному» возлагали на голову Евангелие и читали «Отче наш», в то время как участники собрания пели гимны, держась за руки.

К этой метафизической мифологии добавлялась вера в перевоплощение. В текстах, касающихся богомилов, открыто об этом не сказано, но без такой веры, как и у манихеев, обойтись было нельзя, потому что она решала проблему «верующих», которые неминуемо были бы осуждены, если бы не имели возможности перевоплотиться и тем самым очистить свое божественное духовное начало от всякой жизненной материальности. Некоторые богомильские секты, исповедовавшие радикальный дуализм, отрицали воскрешение плоти и Страшный Суд. Но богомилы, похоже, признавали переселение душ — не для «чистых», которые освободились окончательно, но для «верующих», которые должны были некоторым образом пройти свое чистилище в последующих земных жизнях. Правда, догмат о перевоплощении противоречит христианскому догмату о воскрешении и Страшном Суде.