Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

По заявлению Морозова «в результате астрономического исследования клинописей древнеперсидское царство налегло хронологически на среднеперсидское» ([6], стр.1013). Так, конечно, и следовало ожидать, и не только по всему вышесказанному, но и из–за бросающихся в глаза несообразностей в стандартной истории древней Персии, которые заслуживают только издевки: «Живя в Персии, он (речь идет о Ксерксе. — Авт.) каким–то путем, без всякого интендантства, переправил по пустынным местам за тысячи километров миллион воинов и даже флот (уж не воздушный ли?) из 1200 судов. Но, проведя его успешно по суше, он не догадался, что на нем же можно переехать и через узкие Дарданеллы, и устроил через них, очевидно при помощи того же флота, гигантский мост. Затем он со всей этой оравой без провианта пошел на маленькую Грецию, и вместо того, чтобы обойти гору Эту с запада, по плоскогорью, полез со всем своим флотом в 1200 судов в узкий промежуток между нею и берегом моря и был здесь сильно побит спартанским царем Леонидом с его 300 воинами» ([6], стр.1175).

Конечно, все эти замечания следует рассматривать лишь как пунктирную наметку для будущего исследования.

Выводы § 2 противоречат лингвистическим теориям о древности санскрита. Последний вывод сталкивает месопотамские государства с арабами. В этом параграфе мы обсудим возникающие в связи с этим вопросы

Современная лингвистика есть дитя XIX века, родившееся, когда европейские ученые встретились с санскритом (что, кстати сказать, произошло довольно поздно: первая санскритская грамматика была напечатана только в 1790 году (см.[3], стр. 241)).

Вот, что пишет Сулейменов: «…Вильям Джойс (1746—1794), познакомившись с санскритскими рукописями, смог написать восторженные слова, ставшие теоретической основой сравнительного языкознания: «Санскритский язык, какова бы ни была его древность, обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий язык, более богатой, чем латинский, и более прекрасной, чем каждый из них, но носящий настолько близкое родство с этими двумя языками как в корнях глаголов, так и в формах грамматики, что не могло быть порождено случайностью, родство настолько сильное, что ни один филолог.., не может не поверить тому, что они все произошли из одного общего источника, который быть может уже более не существует».

Направление развития родившейся науки было определено этой формулой.

Главное в его высказывании:

1) сходство не только в корнях, но и в некоторых формах грамматики не может быть результатом случайности,

2) это есть родство языков, восходящих к одному общему источнику.

…Предположения Джойса в работах последователей развивались в категориические утверждения.

Из сонмища языков мира была, наконец, выделена индоевропейская группа языков, в которую вошли все европейские (кроме венгерского и финского), иранские и индийские.

…Подробное сопоставление языков, оказавшихся в родстве, выявило разительное расхождение в лексике. Объяснение было найдено: в языке оказывается имеется ядро — основной словарный фонд, и оболочка — словарный состав, который может в течение двух тысячелетий полностью замениться даже в близкородственных языках. В неизменный основной фонд были отнесены общие для большинства «индоевропейских» языков термины, составляющие по данным математической лингвистики «обычно не более 1–2% всего словаря».

Сопоставляя языки этой искусственно созданной в XIX веке семьи (имеется в виду индоевропейская группа. — Авт.), ученые увидели, сколь велика разность в словарях и грамматике, и сделали вывод о смертности слова… Небольшая группа слов совпадала во многих языках. Ее признали остатком проиндоевропейского наследия и вывели учение об основном словарном фонде, который менее разлагается. А все те слова, которые не совпадали, попали в разряд словарного состава, рядовых слов, наиболее смертных.

К каким же классам относятся лексемы общие в индоевропейских языках, т.е. входящие в основной фонд, т.е. те, которые доказывают генетическое родство индоевропейских языков. Это:

1) Числительныеот трех до пяти или до девяти…

2) Личные или притяжательные местоимения1–го и 2–го лица. Почему только первых двух? Потому что в индоевропейских языках местоимения 3–го лица не совпадают.

3) Некоторые терминыродства.

4) Названия некоторых частей тела…

Таким образом, достаточно при сопоставлении двух внешне и несхожих языков увидеть близость этих лексических групп, чтобы заявить о генетическом родстве языков. Индоевропейская семья создавалась по этой несложной схеме, на первых порах, когда схожесть санскритских и греческих числительных, местоимений и терминов родства буквально ослепила европейских ученых. Когда существовала только такая альтернатива — или генетическое родство или никакого.А живая история языков знает несколько разновидностей родства. Лингвисты их не заметили и не описали…

…Возникает вопрос: а может быть числительные, местоимения и термины родства вовсе не остаток проиндоевропейского языка, а просто заимствованы из какого–то одного… языка…

Этот вопрос индоевропеисты предвидели и заготовили указ, по которому слова основного фонда не заимствуются. Следовательно, числительные, пара местоимений и несколько терминов родства во всех языках (семитских, тюркских, угро–финских и др.) родились вместе с этими языками и только им принадлежат и не отдаются никому, и не заимствуются ни у кого. Если бы сравнили хотя бы тюркские с индоевропейскими, этот столп рухнул бы без особого шума…» ([75], стр.212— 2 16).

Мы прервем здесь и без того длинную цитату, поскольку далее Сулейменов переходит к более частному вопросу о взаимоотношениях тюркологии с индоевропеистикой и о невозможности применения основных положений сравнительного языкознания к тюркским языкам. Нас же сейчас интересует происхождение и надежность самих этих основных положений. И мы видим, что по существу они никак не обоснованыи в их происхождении логические скачки и гипотезы, а попросту, голословные утверждения тех или иных ученых, со временем, кочуя из одного учебника в другой, были возведены за выслугу лет в ранг аксиом.

Возьмем, например, учение о словарном фонде. Первоначально, «отцы–основатели» (Бопп, Раек и др.) выделили индоевропейские языки на основании грамматических соответствий, подчеркивая ненадежность лексических соответствий. Чтобы объяснить расхождения в лексике, было придумано понятие о словарном фонде. Затем оно абсолютизировалось, и общность словарного фонда уже стала выступать как критерий родства. Логическая несостоятельность всего этого бросается в глаза.