Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

Особый интерес вызывают, конечно, основные принципы сравнительного языкознания, декларированные Джойсом. Его первый принцип («сходство… не может быть результатом случайности») надо думать верен. Однако его второй принцип («это есть родство языков, восходящих к одному общему источнику») из первого принципа никак не вытекает и является гипотезой, которую последующие ученые приняли безо всякого критического анализа. Тот факт, что этот мифический «индоевропейский праязык» удалось «восстановить» до такой степени, что на нем Шлейхер в 1888 г. написал даже басню (правда, весьма незамысловатую (см. [134], стр.196), его реальное существование в древности еще, конечно, не доказывает (поскольку реконструкция праязыка основывалась на предположении о его существовании).

Сулейменов совершенно прав, когда пишет, что лингвисты не заметили и не описали многих других причин, вызывающих сходство языков (в его терминологии — негенетическое родство). Мы обсудим это на конкретном примере санскритского языка.

Когда европейские ученые в XVII—XVIII веках познакомились с индийской культурой, вообще, и с санскритом, в частности, они восприняли от своих индийских учителей мнение о глубокой древности санскрита. Санскрит был объявлен самым древним языком индоевропейской семьи, очень близким к предполагаемому праязыку и соответственно этому все нормы европейских языков, отличающиеся от санскритских норм, считались искажением санскрита. В последствии это мнение было признано ошибочным, но представление о древности санскрита осталось.

«Но есть ли серьезные причины для такого взгляда, кроме голословного утверждения браминов, будто их предки говорили между собою на этом языке с самых отдаленных времен, незапамятных даже для их дедов и прадедов? Конечно, нет.

Ведь прапрадеды их жили не раньше как в XVII веке нашей эры (здесь, по–видимому, описка, — надо XIV век. — Авт .). Получив этот язык от своих прапрадедов XIV века (XII века. — Авт.), без сообщения того, откуда и как получили его эти прапрадеды, они могли остановиться на мнении, что это и был первичный язык Индостана.

Мы видим, что такой довод в пользу древности санскрита совершенно отпадает, тем более, что выдача чужого за свое находится в полном согласии со всеобщей тенденцией средневековых народов приписывать себе все, что пришло к ним извне не только за два или три десятка поколений на протяжении более тысячи лет назад, но даже и за один десяток поколений, за каких–нибудь 500 лет, если данный период не имел за это время ряда последовательных летописцев» ([5], стр.244—245).

К этому стоит добавить, что, как мы уже выяснили в § 2, все основные письменные памятники санскритской литературы («Махабхарата», «Рамаяна» и т.п.) относятся к раннему Средневековью.

Удивительно, что специалисты–языковеды не замечают бросающихся в глаза противоречий в их собственной информации. Например, они сообщают, что «большинство древнеиндийских текстов (ведийские, памятники эпического санскрита, грамматика Панини и ряд других сочинений на классическом санскрите) дошло до нас в очень поздней записи,которая на много веков (! — Авт. ), а иногда и на тысячелетия (!! — Авт. ), отстоит от времени их создания, так что первоначально эти тексты передавались лишь устно»([163], стр. 46). Упомянутая здесь грамматика Панини «представляет собой исчерпывающе полное описание санскрита в предельно сжатой форме — в четырех тысячах правил, которые чаще всего состоят лишь из нескольких слогов. Это достигается применением строгого формального анализа языка и изложением его результатов на особом символическом языке, в ряде случаев напоминающем математические формулы» ([163], стр. 43). Спрашивается, возможно ли создание такого рода грамматики, которая безусловно «предполагает существование развитой предшествующей грамматической традиции» ([163], стр. 43) а также, возможна ли в течении «многих веков» устная безошибочная передача концентрированного и формализованного текста этой грамматики? Достаточно поставить эти вопросы, чтобы вся фантастичность претензий санскритской литературы на древнее существование сделалась явной.

Поэтому, чтобы не впасть в ошибку, мы должны судить о санскрите только на основании фактов самого этого языка, не поддаваясь посторонним внушениям.

Характернейшей чертой фонетикисанскритского языка, резко отделяющей его от всех остальных индоевропейских языков, является преобладание в нем фонемы «а», частота употребления которой вдвое превышает частоту всех других гласных звуков вместе взятых, причем гласные «е» и «о» практически отсутствуют. Это, в частности, явилось причиной, почему основатели индоевропеистики, Бенфей и Бопп, утверждали, что индоевропейский праязык обходился всего тремя гласными «а», «и» и «у». Спор о гласной «е» длился в индоевропеистике десятилетия, пока, наконец, Коллиц еще в XIX веке не придумал так называемый «закон палатализации», из которого следовало, что в праязыке звук «е» был, а в санскрите исчез. Мы видим, что здесь опять телега поставлена впереди лошади и не зря Сулейменов (см.[75], стр.222) вспоминает в связи с «законом» Коллица, что философы Греции время от времени задавали себе вопрос: «А не путаю ли я причину со следствием?»

Фактически же на вопрос, почему две трети всех гласных звуков санскрита являются фонемой «а», у языковедов никакого внятного ответа нет.

Что касается лексикисанскрита, то она почти вся может быть найдена в латинском, греческом и славянских языках (именно поэтому санскрит и признавали праязыком). Более того, в санскрите можно обнаружить почти все «классические» имена. Например, уже упоминавшийся в § 2 Жаколио предлагает следующие этимологии (см.[3], стр.255):

Нептун — Непатана — повелитель ярости волн,

Посейдон — Пасауда — успокоитель волн,

Марс — Мри — умертвитель,

Плутон — Плушта — бьющий огонь,

Минерва — Манарава — поддерживающая сильных,

Атенайя — Атавая — бездетная,

Пифагор — Питагуру — учитель школы,

Анаксагор — Анангагуру — учитель духа,

Протагор — Пратагуру — учитель всезнания,

Геркулес — Гаракала — герой битв

и т. д.

В грамматикесанскрит, как и славянский язык, имеет три рода и восемь падежей. Имена мужского рода оканчиваются, как и в итальянском, на «а» и т. д. и т. п.

Таким образом, родство санскрита с главнейшими европейскими языками неоспоримо. Но как его объяснить? Априори, возможны теории двух типов:

1) Санскрит был древнейшим языком Индии, откуда он при переселениях народов распространился на запад, дав начало таким языкам как греческий, латинский, славянский и т.д. Вариант (более современный): санскрит был одним из ответвлений древнейшего праязыка, носители которого принесли его в Индию; другие «праязычные» племена принесли праязык в Европу, дав начало европейским языкам. Возможны и более утонченные варианты той же теории, но все они обладают тем принципиальным недостатком, что основываются на предположении о якобы бывших в доисторические времена массивных переселениях народов, от которых не осталось никаких надежных свидетельств (мифы и легенды, конечно, в счет не идут). Попытки реконструировать эти переселения на языковом материале вертятся в порочном логическом круге. Вместе с тем, по ряду общетеоретических соображений такого рода переселения (сопровождающиеся завоеванием и ассимиляцией порабощенных народов) весьма мало вероятны. Теории этого типа главенствуют в современном языкознании, хотя, например, попытки как–то локализовать первоначальное расселение носителей праязыка наталкиваются на столь неразрешимые противоречия, что сейчас академическое приличие требует этими вопросами не заниматься.