Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

В память Джованны в Риме была воздвигнута статуя женщины в одеянии понтифекса с младенцем на руках. Эта статуя была уничтожена только в XVI веке папой Сикстом V.

Законность пребывания женщины на престоле понтифексов долгое время считалась самоочевидной. Еще в 1400 г. изображение Джованны попало в число папских портретов, украшавших Сиенский собор. В течение двухсот лет оно висело там, имея надпись «Иоанн IV, женщина из Англии», и только в начале XVII века Климент VIII велел переделать это изображение в портрет папы Захария (!).

У нас нет причин сомневаться в общей истинности рассказа о Джованне. Он делается фантастическим только, если согласиться с традиционным, но с эволюционной точки зрения невозможным, положением, будто римская церковь была основана в том самом виде и при том же самом мировоззрении, какою она является нам в канун нового времени, и с древнейших времен не подвергалась ни идеологической, ни ритуальной эволюции.

Лишь после того, как появилась монашеская легенда о древнем римском понтификате и присутствие явной женщины среди верховных римских понтифексов, превращенных апостериори в пап, стало для ортодоксальных католиков невозможным, начали создаваться фантастические объяснения, как и почему женщина стала «папой». В результате, на долю «папессы Иоанны» досталось, пожалуй, больше биографических исследований, чем на долю самых знаменитых королей в мире. Ее историю стали приводить как пример «полного разложения и крайнего морального упадка» папства в IX веке (см., напр.,[ 148], стр. 18), а чтобы свести концы с концами предполагают, что Иоанна смогла стать папой только переодевшись мужчиной и обнаружила свой пол лишь неожиданными для всех публичными родами. Это «объяснение» не выдерживает, конечно, никакой критики и, кроме того, опровергается сообщениями о статуе Джованны в Риме и ее портрете в Сиенском соборе (не верить которым у нас нет никаких оснований).

Надо думать, что IX век был временем, когда впервые женщины заявили о своем равноправии. На Западе это сделала Джованна, а на Востоке (во всех отношениях более передовом и развитом) за полстолетия до Джованны — императрица Ирина.

После ранней смерти Джованны началась смута, когда одновременно появились два понтифекса: один Бенедикт, выбранный «римским народом», а другой, Анастасий, поддерживаемый имперскими графами. О растущей силе города Рима ярко свидетельствует тот факт, что послам императора пришлось, в конце концов, уступить и выдать Анастасия его противнику.

Следующий римский понтифекс Николай I известен тем, что он был первым, кто короновался тиарой, увенчанной тройной короной, как знаком светской власти. Хотя Николай по–прежнему признавал формальное верховенство каролингского императора (который присутствовал даже при коронации Николая), но он ощутил себя уже достаточно сильным, чтобы по многим вопросам резко конфликтовать с императором. Дело дошло до того, что император был вынужден с войском явиться в Рим. Николай успел бежать, и трудно сказать, как развернулись бы события, если бы император неожиданно не заболел и не был принужден вернуться в Равенну, а Николай вскоре не умер.

Все источники того времени единодушно отмечают общую культурную и интеллектуальную отсталость Рима по сравнению с городами Германии, Франции и даже самой Италии, в которых как раз в это время появились схоластические школы, зародыши будущих университетов. Грегоровиус указывает, что хотя в то время уже всеми осозналась роль латыни как всемирного христианского языка, но в латинском языке и науках совершенствовались ученые Германии и Галлии, тогда как в Риме господствовала «варварская латынь». Этот непонятный с традиционной точки зрения факт прекрасно укладывается в намеченную в § 4 гл.14 схему возникновения латинского языка.

Грегоровиус далее сообщает, что именно в эту эпоху римский понтификат ревностно принялся за составление своей хроники. Претензии понтифексов требовали соответствующего идеологического обоснования и вот появляется множество сборников писем, речей и других актов римских епископов. Считается, что именно в это время и была составлена неоднократно упоминавшаяся выше «Книга понтифексов» (заканчивающаяся как раз житием Николая I).

Вершиной всей этой литературы был сборник декретов «древних пап» и древних соборов, составленный неким Исидором. В нем высоко ставятся привилегии духовенства, в особенности епископов, и власть «папы» расширяется гораздо дальше того, что признавалось за нею до тех пор. Великий римский понтифекс выставляется как верховный глава, законодатель и судия церкви, единый епископ всего христианского мира. По всем делам можно обращаться к нему с апелляцией и только он один вправе решать важные и трудные дела. Епископы объявляются свободными от всякого мирского суда. Худые епископы должны быть сносимы, как наказание божие, суд над ними должен быть предоставлен Богу. Никакой мирянин ни в чем не может обвинять своего священника и никакой священник своего епископа, их обвинения не могут быть даже выслушиваемы.

Подлинность «Исидоровых декреталий» была без труда опровергнута, как только появилась филологическая критика, допущенными их автором грубыми анахронизмами и промахами, но три–четыре сотни лет они считались безусловно достоверными и на них основывалась вся политико–правовая практика римских понтифексов и пап.

Любопытно, что инициаторами этого подлога были судя по всему не римские понтифексы, а провинциальные епископы, которых декреталии освобождают не только от всякого светского контроля, но и от контроля митрополитов и местных соборов, предоставляя решение их дел отдаленному трибуналу Рима как единственному судье. Главная цель декреталий состояла в том, чтобы защитить собственность духовенства от внешних посягательств и утвердить привилегии клерикальной иерархии на основе, не зависимой от светской власти. Для этого автору декреталий пришлось возвысить не только епископов, но и их формального верховного главу — римского понтифекса.

Естественно, что Николай I не преминул воспользоваться исидоровыми декреталиями как кодексом своих неограниченных прав во всем мире. Недолговечная империя Карла Великого клонилась уже к закату; поэтому императорам не удавалось силой пресечь притязания понтифексов.

Николаем I начинается новый период истории римского понтификата, период коронованных понтифексов, открыто провозглашающих свою независимость от империи.

Уже при выборах его преемника императорские послы были проигнорированы и подчеркнуто не приглашены на избирательное собрание.