Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

Падение старого Рима оплакивал четверть века спустя епископ Гильдеберт Турский и его текст, если только он подлинен, показывает, какого уровня достигли к началу XII века легенды о Риме.

«Ничто, — говорит Гильдеберт, — не может сравниться с тобою, Рим, даже теперь, когда ты превращен в развалины и по твоим остаткам можно судить, чем ты был в дни своего величия! Время (а не норманны ли Гюискара? — Авт.) разрушило твое пышное великолепие, императорские дворцы и храмы богов стоят, утопая в болотах. Твоя мощь миновала, и трепетавший перед нею грозный перс (? — Авт. ) оплакивает ее. Цари (? — Авт.) своим мечом, сенат мудрыми установлениями и сами небожители (отнюдь не ортодоксально–христианский политеизм. — Авт.) сделали тебя некогда главою мира. Цезарь (явно имеется в виду германский кайзер. — Авт.) злодейски решил владеть тобою безраздельно, не думая быть тебе отцом и другом. Ты следовал трем мудрым путям: побеждал врагов силою, боролся с преступлением законом, приобретал друзей поддержкой. Заботливые герцоги неусыпно сторожили тебя в твоей колыбели и помогали твоему росту. Триумфы консулов происходили в твоих недрах, судьба дарила тебя своею благосклонностью, художники отдавали тебе перлы своего творчества, весь мир осыпал тебя сокровищами. (Какой Рим имеется в виду? Периода каролингов? — Авт.). О горе! Охваченный воспоминаниями, я смотрю на твои развалины, город, и в глубоком волнении восклицаю: таков был Рим! Но ни время, ни пламя пожара, ни меч воина не могли лишить тебя твоей прежней красоты. И то, что остается, и то, что исчезло, велико. Одно не может быть уничтожено, другое — восстановлено. Пусть будут в распоряжении твоем и золото, и мрамор; пусть будут в тебе искусные мастера и помогут им боги (?! — Авт.), но, ничего подобного тебе и твоим развалинам уже не может быть создано. Творческая сила людей вложила некогда в Рим столько мощи, что он мог устоять даже против гнева богов (опять многобожие?, а ведь автор— христианский епископ! — Авт.). И их изображения здесь так изумительно прекрасны, что не они на богов (политеизм продолжается. — Авт.), а сами боги желают походить на них. Природа никогда не могла создать тех чарующих изображений богов, какие создал человек (это уже не XII век, а эпоха Возрождения! — Авт.). Эти изображения живут, и в них поклоняются уже не самому божеству, а искусству создавшего его мастера. Счастливый город! О, если бы ты не был во власти твоих тиранов, если б властители твои не были презренными обманщиками!»

Из этого текста еще неясно, какой глубины древности автор приписывает Риму и кого он считает ответственным за разрушение зданий и статуй, но уже через век–два в этом вопросе была достигнута полная определенность и руины староверческого Рима стали без тени сомнения признаваться остатками «античного Рима».

Разрушение норманнами Рима оказалось для историков также очень кстати, чтобы «объяснить», куда делись многие храмы и дворцы, упоминаемые «классиками», но не оставившие ни следа. «При осаде базилики св. Павла еще при Генрихе был, вероятно, разрушен древний портик», — гадает Грегоровиус, сообщая далее, что «Леонина была уничтожена пожаром и при этом должна была пострадать и сама базилика св. Петра… Пожар опустошил Марсово поле, вероятно, вплоть до моста Адриана… Все летописцы, упоминающие об этой ужасной катастрофе, согласны в том, что пожаром была уничтожена значительная часть города… В настоящее время на этих холмах царит глубокое безмолвие, и лишь кое–где стоят старые церкви, да развалины».

Куда же исчезли колонны и фундаменты «сожженных» храмов? У Грегоровиуса есть ответ и на это: «Каменные глыбы и колонны увозились (!? — Авт.) из Рима в другие города. (Интересно, как Грегоровиус представлял себе перевозку тяжелых колонн по тогдашним дорогам? — Авт.). Если Гюискар и не воспользовался, как добычей, языческими статуями (думает ли Грегоровиус, что эти статуи более полутысячи лет были усердно хранимы благочестивыми римлянами? — Авт.), то ценные украшения и колонны (!? — Авт.) он легко мог взять и употребить на постройку собора св. Матвея в Салерно. Но скорее можно предполагать, что Гюискаром, как некогда Гензерихом, были увезены из Рима и настоящие художественные произведения».

Таким образом, мы видим, что и в этом вопросе у сторонников «классики» нет ничего, кроме очень скользких предположений.

Глубинные причины церковной революции Гильдебранда кроются, конечно, в тогдашнем состоянии производительных сил и производственных отношений. Идеологически они нашли свое выражение в евангелиях, которые были составлены как раз в это время и (очевидно не случайно) получили широчайшее распространение. Вне «евангельского» влияния остались лишь мусульмане, уже к этому времени пошедшие по другому пути, и незначительная группа «староверов», давшая начало иудаизму.

Но почему реформы Гильдебранда приняли столь острую форму, которая во многом замедлила их проведение в жизнь? Мы здесь имеем в виду не вопрос об инвеституре и не проблему симонии, предложенное обновленцами решение которых не встретило широкого общественного сопротивления, будучи вполне согласно с евангельской идеологией. Кроме того, оно фактически было претворено в жизнь лишь в некоторых компромиссных формах, зависящих от реальной силы светских государей.

Совсем иначе дело обстояло с третьим пунктом программы Гильдебранда — целибатом(безбрачием) духовенства. Гильдебранд и его преемники настаивали на этом пункте решительнейшим образом, не допуская никаких компромиссов, хотя именно это серьезно затруднило всю реформу. В Евангелиях на эту тему имеются лишь отрывочные и весьма неопределенные указания, которые можно интерпретировать любым способом, а что касается апостолов, то Петр, предполагаемый основатель римского понтификата, как раз наоборот, имел жену и детей, а апостол Павел так даже четко декретировал, что «епископ должен быть мужем только одной жены» (именно, основываясь на этом высказывании, православная церковь до сих пор требует обязательной женитьбы своих священников). Объяснение современных светских ученых, что де безбрачие духовенства было «установлено, чтобы предотвратить расхищение церковных богатств женатыми канониками» ([148], стр. 34). ни на что не годится, потому что существуют, как показывает опыт других церквей, более прямые и менее затруднительные для нормального человека методы предотвращения расхищения церковных богатств, чем целибат. Очевидно, что реформаторы римской церкви имели весьма существенные причины, чтобы настаивать на целибате, более непосредственные и убедительные для широкого круга их последователей, чем забота о финансах церкви. Они должны были быть выразителями назревших потребностей в тогдашнем церковном обществе, чтобы их пропаганда имела хотя бы какие–то шансы на успех.